раскрывать черный рот. Тут я вспомнил.
Я старался быть кратким. Время поджимало, мы все чувствовали это, теперь даже конец коридора не выглядел таким близким, как раньше, однако я сделал полный разворот еще раз, от самой пятки с отчетливым треском врезал по наиболее кубической из представленных здесь сегодня челюстей, успев подвернуть кулак и перенести вес тела, после чего взял исключительно хороший разбег, надеясь успеть первым и успеть в хорошем отрыве.
Это всегда грамотно – выбрать из обстоятельств то, которое громче всех падает, с тем чтобы затем подойти к остальным уже менее предвзято. Сравнительная этология видов великая вещь, она рекомендовала что-то еще, что-то про последствия, но всех деталей я уже не помнил. Я слышал сзади учащенное сопение и дробный топот башмаков, сзади шли ровно, по-деловому, там явно знали, что делали, я тоже подстроился под общий ритм. Какое-то время мы шли шаг в шаг, сохраняя единый настрой, я впереди – обстоятельства сзади, потом коридора стало больше, а света меньше. Если бы я тоже знал, куда мы все бежим, я бы задействовал все ресурсы из доступных, пока я просто старался быть экономным. Я не смотрел по сторонам, не заглядывал в случайные пролеты и не торопил события, места были незнакомые, и я в них не ориентировался, затем мы пересекли некую официальную часть, и теперь шли, как на дистанции забега с барьерами. Партнеры предложили новый темп, я их поддержал, там с грохотом собирали по пути все стулья, которые я сосредоточенно им поставлял, горшки и хрупкий декор тоже летели на пол, с ними не церемонились. Потом пошла пересеченная местность.
Я едва успел свернуть за угол, как над моей головой прошел, неторопливо переворачиваясь в воздухе, стул темного дерева, с хрустом сходясь с косяком и расходясь на фрагменты; дверь подвала налетела на меня черным изъяном, провалившись в нее, я одномоментно преодолел все скользкие каменные ступеньки, сколько их было, после чего влетел в обжигающе ледяную лужу. Лужа оказалась глубокой и неожиданно просторной, как течь в субмарине, шедшей на дно. Откашлявшись, я взял на свое робкое безрассудство мощный спурт и едва не встретился лбом с зубастым краем кирпичной стены. За поворотом под космами проводки, корнями свисавшей до самой воды, оказался еще один, я совсем было уже набрал скорость, выходя на оперативный простор, но передумал, так же быстро вернулся на исходные позиции и, придержав дыхание, осторожно придвинулся к углу, выглядывая.
По густой, глянцевой, тускло отсвечивавшей поверхности скользили масляные круги. Преследователи смотрели, оценивая обстановку. Они оба уже присутствовали на последней ступеньке, ведущей к водным процедурам: один на корточках, свесив с мясистых ляжек кисти рук и задумчиво глядя в мою сторону, другой, придерживаясь за плечо сидевшего товарища, освободил ступню от исполинского башмака и теперь осторожно пробовал кончиком большого пальца воду непосредственно у парапета. Вода в их планы явно не входила.
Я беззвучно засмеялся. Я вам не инфузория с туфелькой,