я человек?
Бозорг задумался.
– Семейный. Да. Семья бы сделала тебя лучше.
– Не думаю, – негромко процедил Гарольд.
– Ты просто поверь мне.
– Я устал от них. Тем более после разрыва с Салли. Не знаю, смогу ли еще увлечься кем-нибудь настолько, чтобы заговорить о свадьбе или…
– Стелла, Салли… Быть может, тебе просто стоит попробовать на другую букву?
Гарольд нехотя рассмеялся и потер подбородок.
– Да. Возможно, все дело в имени.
– Вот Стелла. Почему ты не хочешь с ней говорить?
– Потому что она легкомысленная и навязчивая. Она звонит мне уже третий день, хотя я сказал ей прямо в глаза, что не намерен продолжать эти бессмысленные отношения.
Бозорг немного подвинулся, потянулся и ободряюще хлопнул Гарольда по плечу.
– Не грусти, Гарри. Женщин в избытке. Чем дольше выбираешь, тем лучше находишь. Но ты как воздушный змей: одного тебя заносит, – он кивнул на бутылку виски, выпитую Гарольдом в одиночку, – кто-то внизу обязательно должен следить за тобой.
Распрощавшись, Бозорг ушел. Гарольд припал к перилам, наблюдая, как шофер открывает иранцу двери, а потом увозит его в ночь, оставляя за собой лишь малиновые огоньки фар. Действительно, всякое может случиться в открытом море. Не стоит беспокоиться о том, к чему не имеешь никакого отношения.
Гарольд вернулся в дом и долго раздумывал, кому бы из знакомых девушек позвонить сегодня ночью.
Глава 3
В свои тридцать лет Дебора Реддингтон на полголовы не дотягивала до роста младшей сестры, ничем не перекрашивала золотистую рыжину волос, а только буйно начесывала их и отпускала рваную челку. Издалека они сошли бы за ровесниц: Патриция с ее гладкими темно-каштановыми волосами, прищуренными глазами и неизменно серьезным лицом всегда казалась немного старше четырнадцати.
Вечером той пятницы Дебора приехала домой к отцу одна, без маленького сына, что, впрочем, никак не умалило раздражения Патриции. С самого утра она всем видом демонстрировала недовольство, не притронулась к медовым тостам и отказалась от любимого мороженого. Но Фред только глуповато улыбался и снисходительно поглаживал сердитую дочь по волосам. Перед уходом он что-то долго шептал Деборе, и та сосредоточенно кивала, а лицо ее с каждой секундой становилось все более смущенным и грустным. Ревность вспыхнула в груди Патриции: как папа смеет о чем-то тайком разговаривать с той, другой дочерью? Ведь любые новости, а особенно секреты, она должна узнавать первой!
Фред уехал на всю ночь. Патриция, несмотря на уговоры Деборы, устроила праздник непослушания и отказалась ложиться в кровать. Она исподтишка рассматривала сестру: та называла ее «детка», любила играть в триктрак, а когда смеялась, показывала передние зубы, и на миг становилась похожей на кролика. И почему все папины родственники считают Дебору более достойной дочерью? Ведь они все еще оплакивают миссис Дэзери. Почему никого не смущает некрасивое лицо Деборы и