и в распухшем лице сестры появилось какое-то новое чувство, еще не понятное Патриции. Словно ту парализовало жалостью и давно забытой тоской.
Отец собрался с духом и немного отстранился. Он взял ладони Патриции в свои, глядя на нее снизу вверх. Она чувствовала прикосновение его холодных, влажных рук, и время замирало. Каждая секунда, проведенная на кухне, растягивалась, превращаясь в час. На столе лежала раскрытая газета. Краешком глаза Патриция увидела крупное слово «ЯХТА», но не успела ничего прочесть, как отец заговорил надломленным где-то изнутри голосом:
– Патти, а мама уже не вернется. Она умерла.
Все трое взрослых ждали всплеска слез, крика девочки, словом, чего угодно, кроме тишины. В итоге растерялись. Они даже подались вперед, уже готовые успокаивать Патти, но этого ей не потребовалось.
Она стояла перед отцом, молча обдумывая его слова. К горлу уже подобрался ком, а в глазах защипало, как вдруг все схлынуло и окаменело. Она понимала, что сейчас вот-вот заплачет, и даже шмыгнула носом, но слезы вмиг исчезли. Только веки резануло болью.
– Патти, ты меня слышишь, дочка?
Она кивнула.
Фред обернулся к Деборе, и та непонимающе покачала головой. Никто уже не представлял, как нужно себя вести в таком случае.
Мысли в голове Патриции крутились настолько быстро, что еще не успевали причинить ей боль от осознания трагедии. Губы не слушались и не могли ничего произнести.
Мама уже не вернется. Она умерла.
Что тут еще добавить? Исчерпывающе и понятно.
Хотелось одиночества и больше никогда не видеть Дебору.
– Я не выспалась, – пробормотала она деревянным шепотом потерянному отцу, – пойду наверх.
Освободив запястья от его дрожащих мокрых пальцев, она действительно пошла наверх, преодолевая по ступеньке в минуту.
Кларисса первой ощутила груз ответственности того, кто должен вернуться к жизни во время потрясения. И вернуть за собой других.
– У ребенка просто шок, – пояснила она, – сейчас я заварю ей чай с ромашкой, пусть успокоится. И вам не помешает. Господи! Да и мне…
– Я ничего не понимаю, – Фред едва ли начал приходить в себя, – она даже не вздрогнула. Промолчала. Как девочка может не заплакать, когда умерла ее мама? Дебора, я ведь помню. Ты рыдала несколько дней.
Та раздраженно отмахнулась.
– Папа, ты нашел что вспомнить. Патти совсем другая. Наверняка она убежала, чтобы поплакать в одиночестве.
– Бывают же черные вдовы. Может, тогда я черный вдовец? Вторая моя жена умирает, оставляя мне пятнадцатилетнюю дочь. Кем я проклят? О Господи…
– Мистер Фредерик, не говорите ерунды! – Кларисса готовила на всех чай, суетливо постукивая чашками. Привычный шум кухни ее успокаивал.
– Я ехал, чтобы забрать ее. Уговорить вернуться. Решить все по-человечески… Мы ведь семья, – Фред бормотал, глядя перед собой в пустоту. – Но не успел. Даже не смог с ней встретиться. Она уплыла. И все.
– Какая ужасная и нелепая смерть у миссис Регины…