ублажай… В страхе держали!
– Ну, дрожи, дрожи! Мы знаем, что с бандитами дружбу ведёшь. Бабы деревенские зуб на тебя точат и языками чешут, что ты – ведьма.
К командиру подбежал один из милиционеров и, протянув руку в сторону гор, указал на удаляющегося беглеца.
– Никуда он не денется; надо будет собаку спустим, да и
нам сам дорожку укажет до дружков своих. А чтоб не ошибиться, мы эту потаскушку с собой возьмём, уж она туда все тропки знает, – со злобной улыбкой выдавил из беззубого рта, картавя слова командир.
– Никуда я не пойду, хоть убейте! -в истерике закричала Вилма.
– Конечно, не пойдёшь- поскачешь как кобыла! Ну ка,
ребята, пошарьте по сараям да скот закройте и амбары с сусеками проверьте, а я со стервой по-свойски поговорю, а,
вы мне не мешайте.
Верзила одной рукой сдёрнул с плеч Вилмы полушубок и бросил в сани; схватил за шиворот тёплой кофты, оторвал от крыльца и втолкнул в сени, а затем в тёплый дом.
– Значит говоришь -не пойдёшь! Плохо, ты, меня знаешь!
Рванул так, что кофта и нижняя рубашка расползлись на теле оголив грудь и живот. Бросил тело на кровать…
Через час, подкрепившись самогоном и салом за столом,
двинулись в горы, которые смотрели на крошечных людей
холодным испытывающим взглядом. Казалось они дышали
и вопрошали: «Зачем эти неразумные существа хотят
нарушить их вечный покой, покой, который нарушала только могучая природа своими стихиями, которые за
миллионы лет превратили уральскую островерхую гряду,
тянущуюся на тысячи километров, в седого старика запечатлевшего на поверхности и в недрах историю
небольшого небесного тела, где силой вечной природы
расплодились существа, которые не находят гармонии ни с
природой, ни между собой.
Впереди отряда гнали истерзанную Вилму с
распущенными волосами и висящим на шее, как удавка, платком, в старом полусгнившем полушубке, что нашли в амбаре и подшитыми валенками на босу ногу. Часа за три добрались к месту где находился лагерь. Следы беглеца на
свежем снегу были отчётливы и путь на заимку проезжим.
Связной уже успел сообщить о беде, но что-либо решить и предпринять там не успели. На крайний случай, под матюки атамана готовились к обороне, но понимали, что дюжине людей с горстью патронов не устоять и в лесу убежища не сыскать. Умирать никто не хотел и мысли в голове у каждого блуждали и путались не находя ответа. Пётр не раз
глядел смерти в лицо и бывал в таких передрягах где её
холодное дыхание проникало в щемящее сердце, но там не был близок так дом, а была присяга, товарищество и закалка
Волынского полка, когда приказ командира исполнялся на
инстинкте и без размышлений. Сейчас гвардеец сидел на поваленном бурей дереве, перебирал в ладони оставшиеся патроны, а в голове саднила одна мысль: