журнала», после чего ее пригласили на работу в «Уотсон, Коэн, Дэниелс и Марбери», одну из самых элитарных адвокатских фирм в Филадельфии, где она легко пробивалась сквозь строй конкурирующих коллег-первогодков, пока не попала под сверлящий взгляд восьмидесятилетнего Уэсли Дэниелса, настоящего чудотворца среди юристов-решальщиков, после чего неожиданно для себя обнаружила, что путешествует по всему миру, консультируя его по международным корпоративным делам с последствиями в миллиарды долларов. Ее проницательность в политических вопросах и агрессивные юридические стратегии выходили далеко за рамки ее служебного положения, вызывая немалую зависть у ее более педантичных и опасливых коллег. Но Дэниелсу нравилось ее иконоборчество, подкрепленное жизненным принципом «к черту условности», и он редко ее сдерживал. То есть до того вечера в Токио год назад, когда избыток саке спровоцировал полномасштабную перепалку с премьер-министром Японии – из-за его отказа признать национальный позор, связанный с корейскими «женщинами для утех» во время Второй мировой войны. Изгнанная своим наставником, Кэтрин продолжала пить по-черному, в полном одиночестве возвращаясь в Филадельфию на частном самолете фирмы. А когда допилась до того, что принялась буянить и бессвязно оскорблять экипаж, пилоты совершили незапланированную посадку в Лос-Анджелесе, чтобы выгрузить ее. Там Кэтрин набросилась с кулаками на одного из охранников, которому, на его беду, выпала обязанность сопровождать ее из самолета. К тому времени, когда прибыла полиция, она окончательно слетела с катушек. Врачи диагностировали психическое и эмоциональное истощение, вызванное переутомлением и стрессом. Лишь связи ее семьи и привязанность Уэсли Дэниелса не позволили этому инциденту попасть в газеты, а Кэтрин – в тюрьму. Следующие шесть месяцев она провела под присмотром доктора Тэми Фрэнкл в психиатрической клинике УДВ. Как порченый товар, отработанный материал. Все надежды на великую карьеру, партнерство, а возможно, в перспективе даже и на судейскую должность рухнули и сгорели дотла.
За порогом кабинета Александры Голд у Кэтрин перехватило дыхание. Видение того, что могло бы быть и у нее самой, буквально парализовало ее. Одно лишь ковровое покрытие стоило больше, чем среднестатистический человек зарабатывает за год.
– Ладно, Джош, что там у тебя? – спросила Александра, не поднимая глаз на серьезного молодого человека, вошедшего вслед за ними.
– Сенатор Уоррен звонил уже трижды, – сообщил тот, протягивая планшет.
Александра застонала. Джош напрягся, но продолжил:
– А еще сенатор Грэм, – более тихим голосом.
– Мать их за ногу, почему бы им просто не позвонить друг другу?! Кто я, по их разумению? Конди Райс?[12]
– Вы пропустили встречу за завтраком с Томми Труаксом по поводу его назначения в Федеральный суд…
– Он как-нибудь это переживет, – рассеянно отозвалась Александра, вводя пароль своего компьютера.
– …и еще Андерсон Купер на первой линии.
Это