которой говорила мама.
Вивьен подходит к Хьюго.
– Я так много слышала про тебя, – говорит она. – Твоя мама говорит, что ты хороший лыжник.
Хьюго кивает.
– Моя школа выбрала меня, чтобы я тренировался и участвовал в Параолимпийских играх и в Чемпионате мира, – с гордостью сообщил он. – Я все время тренируюсь на сухих лыжных склонах.
– Когда я жила в Лос-Анджелесе, я каталась там на горе Болди[4].
Хьюго хихикает, и Вивьен говорит нам, что ее тоже смешит название.
Хьюго показывает шрам над глазом.
– Мне зашивали. Я люблю кататься быстро, иногда даже слишком быстро.
Я гляжу на маму, такую строгую и напряженную. Она не может сидеть неподвижно и ерзает, словно мы с Хьюго на проповеди в церкви. Папа наливает всем чай и говорит Вивьен, что я испекла кофейный торт с грецкими орехами.
– Ты любишь готовить, Полли? – спрашивает она.
Я киваю с энтузиазмом.
– Она очень хорошо готовит, – добавляет мама.
Я впервые слышу ее комплимент в мой адрес, и у меня кружится от гордости голова.
– Возможно, ты когда-нибудь станешь кондитером, – улыбается Вивьен, пробует торт и говорит, что вкус божественный. – Возможно, ты поселишься в Париже и станешь хозяйкой патиссерии.
За чаем Вивьен беседует с Хьюго и со мной, задает нам вопросы о школе, о наших увлечениях. Я замечаю, какие у нее красивые руки, как грациозно она держит чашку. Она часто улыбается, даже смеется, но с ее лица все равно не сходит печаль. Мне даже хочется крикнуть маме, чтобы она была приветливее с Вивьен, простила ее; но я все время напоминаю себе, почему мама такая строгая к сестре. Я вежливо отвечаю на вопросы. Вивьен словно заколдовала меня – никогда еще я не следила так тщательно за своей грамматикой. А мама все вскакивает, подливает кофе, подает новые куски торта, хотя все уже наелись.
Когда за Вивьен приезжает такси, я разочарована. Она прощается, обнимает нас с Хьюго, словно старых друзей. Мама с папой провожают ее до машины.
– Она классная, – с удивлением говорит Хьюго. – Мне она очень понравилась.
– Стой! – Я смотрю в окно. Кажется, Вивьен расстроена. Мама качает головой. Папа открывает дверцу, но Вивьен все еще стоит и что-то говорит маме. Ох, как жалко, что я ничего не слышу! По-моему, они спорят. Может быть, мама говорит, чтобы она больше не приезжала? Вивьен бросает взгляд на окно, словно почувствовав, что мы глядим на нее. Машет нам рукой. Я нерешительно машу в ответ.
Когда она уезжает, я в смятении. Мне жалко маму: визит сестры явно причинил ей боль. Но Вивьен принесла в наш дом и лучик света, как когда-то дед Артур.
В тот вечер Хьюго присел на краешек моей кровати.
– Полли, как она выглядит?
Мне всем сердцем хочется, чтобы у меня была волшебная палочка, и я бы исцелила его зрение. Я готова сделать все, что угодно, ради брата, но тут бессильна.
– Ах, Хьюго, у нее очень красивые пышные волосы. – Я описываю