мой ровесник, старше всего на три года.
…Стол накрыли к трем часам дня субботы. Я украсила салаты, накрошив сверху зелень, измельченные крутые яйца и помидоры. А под этой нарядной «накидкой» были скрыты обычный отварной рис и картошка, разбавленные майонезом и крабовыми палочками. Расставили на кружевные одноразовые скатерти двадцать тарелок, бокалы и стопки, разложили столовые приборы. Мы с Сан Санычем потратили почти все выданные нам хозяйкой деньги, оставив себе скромный заработок, равный одному сытному обеду – обеду в нормальном ресторане, а не в этой забегаловке, громко именуемой «Кафе-Люкс».
Едва я облачилась в форму официантки, надела кружевной накрахмаленный кокошник на волосы и короткий белый передничек, как у входа в кафе – ради мероприятия кафе закрыли для посетителей – стали собираться первые гости. В основном подходили безусые юнцы, но было несколько человек постарше. Когда появился молодой мужчина в темном строгом костюме, в белой рубашке и галстуке, его встретили криками «ура!» и букетами. Это и был юбиляр! Хозяйка радушно распахнула двери, и студенты толпой повалили в помещение кафе. Я разглядывала гостей из угла зала, где фасовала по хлебницам хлеб. И вдруг узнала в юбиляре «Есенина»! Того самого парня, что я видела летом в электричке и собиралась заплатить за него штраф! Узнала не сразу, потому что теперь его непослушные светлые кудри были укрощены и коротко подстрижены. Да, это был он!
Прошла неразбериха первых минут, народ расселся вокруг длинного стола, составленного из квадратных столиков, – других в нашем кафе не было. Парни вытащили из сумок принесенное с собой спиртное, разлили водку по стопкам и шампанское по бокалам. Гостям было разрешено принести свой алкоголь – это было обговорено.
Сан Саныч принес из кухни горячее блюдо – тушеную картошку, приправленную кусочками мяса. Я выставила на столы тарелки с солеными огурчиками.
Мне приходилось метаться из зала в кухню и обратно, то принося новые блюда, то меняя грязные тарелки, но постоянно я думала о том, как изменился в лучшую сторону герой праздника. Гости произносили здравицы в честь юбиляра, так что невольно напомнили мне его имя – Макс.
– Господа-товарищи! Пьем за Макса! За прекрасную защиту диссертации! За нашего уважаемого кандидата философских наук Максима Гаевского!
В этот раз никто не играл на гитаре, ребята принесли кассеты с музыкальными записями и крутили их на магнитофоне. Я металась вдоль стола, оперативно заменяя гостям грязные тарелки на чистые, подкладывала салаты на опустевшие большие блюда. Банкет продолжался. Когда я приблизилась к Максу, чтобы поменять ему тарелку, он вдруг поднял на меня глаза: в голубоватых озерах уже начали проступать искры веселого хмеля и беспричинной нежности. Я не смогла отвести свой взгляд, но повторила свой вопрос:
– Я поменяю вам тарелку?
– Что? Тарелку? Постойте, постойте… Я где-то видел ваше лицо. Точно! – он стукнул себя по лбу. – Вы та добрая самаритянка, что пыталась спасти меня от контролеров в электричке. Не отпирайтесь! Только сразу