поможешь, и если я не успею – завершишь работу за меня, – кивнул в ответ Хиросигэ. – Это будет последняя серия гравюр, созданная мною. Имя ей – «Сто знаменитых видов Эдо». Когда-то давно я дал слово Кимико, своей первой жене, чья душа уже восемнадцать лет ждёт меня на Западе. Я обещал, что нарисую сливовый сад в Камэйдо. Место, где мы впервые повстречались. Думаю, пришла пора исполнить обещание.
В порыве чувств Сигэнобу вскочил со скамьи и глубоко поклонился наставнику:
– Когда же вы приступаете, учитель?
Хиросигэ открыл глаза и улыбнулся, будто наконец вспомнил то, о чём забывал долгие годы.
– Сегодня прекрасный день, чтобы начать творить.
– В таком случае я принесу бумагу и чернила, учитель!
Сигэнобу ушёл, и Хиросигэ остался в одиночестве. Он задремал в тени кипариса, овеваемый теплым августовским ветерком, и ему приснился тот день, когда они вместе с сыном и Кимико гуляли по городу. Во сне они втроём посетили сад в Камэйдо, и Хиросигэ показал сыну дерево, под которым они с Кимико провели немало вечеров. Во сне Хиросигэ снова был счастлив. На эту простую магию у старого тэнгу, хранителя Эдо, ещё вполне хватало сил.
* * *
Город Эдо перестал существовать в 1868 году. Но Хиросигэ не застал этого дня. Он умер десятью годами ранее, так и не расставшись с кистью. Его самую известную серию гравюр, «Сто знаменитых видов Эдо», завершил Сигэнобу, подхвативший идею учителя и не давший ей раствориться в океане времени.
ВТОРОЕ СОЛНЦЕ
Час был поздний, но летнее солнце не спешило опускаться за горизонт. Его лучи, проникавшие сквозь бамбуковую рощу, подмигивали молодому самураю Хидэёси, сыну удельного князя Нагасаки. Они словно приглашали остановиться на мгновение, чтобы вслушаться в перестук стеблей, пение птиц и журчание ручья.
Вскоре наступит ночь, и в небе вспыхнут разноцветные огни фейерверков. Ханабиси станут запускать их в честь праздника танабата, фестиваля звёзд.
Молодой самурай торопился вернуться в город, пока стража не заперла ворота. На поясе висели длинный и короткий меч, катана и вакидзаси. Немало бамбуковых стеблей испытали сегодня остроту их лезвий. Весь день Хидэёси посвятил занятиям и медитации, чтобы ночь провести в священном бодрствовании.
Руки у Хидэёси ныли. Соблюдая указания отца, он поупражнялся на славу. Ночное бдение было вторым его испытанием на сегодня. Однако в город самурай спешил не только поэтому. Он никому бы не признался, что до сих пор испытывает детский восторг недостойный самурая, когда видит, как в тёмном небе распускаются огненные бутоны.
В воротах его окликнула стража. С другого самурая при мечах потребовали бы грамоту, но сына удельного князя знали в лицо. Потому пропустили, задав лишь положенные вопросы. Мало ли о чём молодому господину захочется рассказать своему отцу?
На улицах, не смотря на поздний час, было шумно и людно. Вдоль домов горели праздничные фонарики, освещавшие дорогу прохожим. На деревьях развевались