добровольцев. По нашим наблюдениям вы зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Особенно последний случай с массовой дракой и задержкой хулиганов.
От хвалебных слов Яшка проглотил слюну.
– Мы изучили вашу биографию, – продолжал Дюк, – органам НКВД нужны такие кадры с вашими навыками, с вашим усердием. Более того, и райком комсомола рекомендовал вас на штатную работу в отдел по выявлению, поимке и наказанию врагов народа и разных контрэлементов. Их сегодня особенно много, и они ведут активную подрывную работу по уничтожению нашего государства.
Дюк помолчал, встал.
– Вы согласны у нас работать?
– Конечно! – прытко вскочил со стула Яшка. Такого поворота судьбы он не ожидал.
Скрипя сапогами, начальник подошёл к железному шкафу, вынул какую-то бумагу, положил перед Яшкой и снова сел. Тихо, но внушительно и строго произнёс:
– Никому не рассказывать о характере вашей работы. Это – служебная тайна.
– Понял. Даю слово.
– Вот здесь, – Дюк положил ладонь на бумагу, – здесь всё написано. Внимательно прочитать и расписаться.
Вскоре Клопа направили на ускоренное обучение, выдали форму, и он стал сотрудником особого отдела – Яковом Никаноровичем Малафеевым.
Натуся
Кумушки на завалинках судачат промеж собою, глядя на домик Цыгана, выросший за новой оградой:
– Ну, теперь и жениться надо.
– Да уж, баба с ним жить будет, как у Христа за пазухой!
– За него любая пойдёт, жених завидный, рукастый.
Нет, любая Захару не нужна! Зря девчата об него глаза трут. Ему Наталья приглянулась, он её заприметил в заводской столовой. Другие молодки ревниво губы кривят: «И откуда её только принесло, эту птицу залётную?..»
А «залётная» совсем недавно приехала в здешние края откуда-то из глубинки по трудовой путёвке вместе с отцом-матерью. Родителей на консервный завод определили: мать – Глафиру, в новый колбасный цех, отца – Степан Иваныча, счетоводом в бухгалтерию. А дочь – Наталью, буфетчицей в заводскую столовую.
Наталья-то и сама крючочки на Цыгана стала закидывать. Дразнила его сочными губами и крутыми бёдрами. Каждый день в платья новые наряжалась. Ну и не заметила, как напрочь присушила парня.
«Натуся», – так называл девушку её пожилой отец, изредка тоже приходивший в столовую обедать.
«Натуся, хм… так красиво…» – качал головою Захар.
Натуся – белокурая кокетка небольшого росточка со вздёрнутым носиком на милом лице и с пушистыми ресницами, прикрывающими васильковые глаза, свела с ума немало парней, да и, чего уж скрывать, женатых мужиков тоже.
В рабочую столовую зачастил и Яшка-Клоп, Яков Никанорович, как его сейчас величают. Он приходил не столько пообедать, сколько на красавицу-буфетчицу посмотреть. Запала и в его душу Наталья. И он о ней вздыхал ночами и видел её в своих розовых снах.
– А что вам сегодня, молодой человек? – спрашивала буфетчица посетителя, поправляя кружевной чепчик, улыбалась,