этими графьями, и если его единственное кольцо выглядит полоской металла и не содержит бриллианта размером с воробьиное яйцо, то разве можно его в этом упрекнуть?..
Она сделала вид, что любуется облачками, которые столпились на востоке, словно кудлатые овцы.
Девушка прошлась по площадке туда-сюда.
– Красота. Видно так далеко! И воздух, воздух-то какой, прямо хрустальный!
– А что, у вас не такой?
Она подавилась, закашлялась, и Шарра изо всей силы стукнул её по спине.
– Что ты… имеешь в виду? – судорожно глотая и отмахиваясь, спросила она. – Где – у нас?
– В другом мире.
Алиса лихорадочно пыталась сообразить, что это. Домыслы? Внезапное прозрение? Или она сама случайно проговорилась? Сделала какую-то ошибку?!
«А вот это провал. Это крах. И наши ничего не будут знать! Так думаю я – и Штирлиц».
– Там, где я живу, воздух, в основном, грязный. Но бывает по-разному.
– Не заговаривай мне зубы, – Шарра усмехнулся. – Я и так знаю, что ты не отсюда. Мне удалось подслушать, как шептались Гавейн с Илаем.
«То, что монах проболтался, меня не удивляет. Трудно скрыть что-нибудь от Начальника сразу обеих полиций, обычной и религиозной. Но оказанного ему высокого доверия он не оправдал».
Она ощутила, как по спине пробежал мороз.
– И о чём же эти двое шептались?
– Гавейн не верил, а потом стал квохтать, как нервная курица. Он сказал: «Вы, Илай, повинны в грехе гордости, как сам сатана, вы восстаёте против Бога, ибо то, что не основано на Святом Писании, должно почитаться суеверным измышлением. Ведь в Библии прямо сказано, что, сотворив наш мир, Бог почил от всех дел своих, то есть никаких миров более не творил. И помимо того, что разум не позволяет нам представить несколько мировых систем (что же между ними – пустота?), такая гипотеза противоречит Библии». А Илай сперва запутался, как сопля в бороде, и стал привирать, а после всё напирал на теорию множественности миров и говорил, что если Господь создал этот мир, то вполне возможно, что точно так же сотворил и целую кучу других – в свободное время. И что на самом деле миров больше, чем вшей в одеяле. И будто бы он смог найти в каких-то древних трактатах некие доказательства, однако боится обнародовать их, потому что братья-монахи и так косо на него смотрят и, коснись что, мигом припекут ему задницу.
– И что же? – девушка безуспешно старалась принять равнодушный вид.
– Да ничего, – подросток пожал плечами. – Я и сам догадывался об этом, по логике вещей, так и должно быть. Теория эта вообще не Илая, а гремландского мыслителя Питирима Гуса, только в его изложении она называется «Ветвящееся древо миров» и раскрыта в манускрипте «О сущности инобытия». Я нашёл на какой-то полке в либрариуме и полюбопытствовал. А насчёт тебя… ты, и в самом деле, немного чудна́я. Смотришь на всё, будто впервые видишь. Священникам кланяться и руку целовать забываешь. На исповедь не ходишь, мессы пропускаешь… Значит, ты безбожная еретичка. Вот состряпаю на тебя доносик грозному пердуну Авелю, он тебе пятки-то и поджарит!.. Что, струсила? Бэ-э-э!
Увидев,