«судьей в красном»[9], и сидел в главном зале суда, где рассматривались серьезные преступления, такие как убийства, преднамеренные или непредумышленные. Однажды он приговорил человека по фамилии Уайт к пятнадцати ударам «кошкой»[10] и восемнадцати месяцам каторжных работ за грабеж с применением насилия. Уайт угрожал судье. В этом нет ничего нового; все каторжники угрожают. Только Уайт, выйдя из тюрьмы, действительно выполнил угрозу. Он вернулся и убил судью. – Полковник Маркуис нахмурился. – Что ж, в этом есть какие-нибудь сомнения?
Пейдж покачал головой.
– Нет, сэр, очевидно, нет, – признал он. – Я сам могу свидетельствовать об этом. Вчера в половине шестого вечера Мортлейк был ранен в грудь. Сержант Борден и я практически видели все своими глазами. Мортлейк находился один с Уайтом – в пристройке недалеко от его дома. Никто другой не успел бы ни добраться до судьи, ни тем более застрелить его. В общем, если Уайт его не убивал, это кошмарное дело. Но в том-то и проблема. Ведь если Уайт его убил… ну, это по-прежнему кошмарное дело.
Рябоватое лицо полковника Маркуиса просияло.
– Продолжайте, – велел он.
– Прежде всего расскажу предысторию, – произнес Пейдж и раскрыл газету, на первой полосе которой поместили большую фотографию судьи Мортлейка в мантии. На ней был изображен маленький человечек в пышном парике. Из-под парика выглядывало лицо с выражением любопытства и мягкости, приближающейся к кротости. – Знали ли вы его?
– Нет. Я слышал, что он был активным участником забастовки юристов.
– Мортлейк вышел на пенсию в семьдесят два года, что для судьи рано. Вероятно, он и тут проявил свою сообразительность. Но самое главное, о чем следует сказать, – это о его снисходительности к подсудимым. Судя по его речи, которую я прочитал, он не одобрял использования «кошки-девятихвостки» даже в крайних случаях.
– Тем не менее он приговорил этого Уайта к пятнадцати ударам?
– Да, сэр. И это непонятно. – Пейдж помолчал, колеблясь, а потом продолжил: – Теперь насчет этого парня, Гэбриэла Уайта. Он не был каторжником, это его первое преступление. Уайт молод и красив, как киноактер, – картинно красив. К тому же он хорошо образован, и, кажется, Гэбриэл Уайт – это не его настоящее имя, но по этому поводу мы не особенно беспокоились, только убедились, что его нет в нашей картотеке. Обвинение в грабеже с применением насилия – довольно неприятное дело, если только Уайт виновен. Это случилось с пожилой женщиной, державшей табачную лавку в Попларе и слывшей богатой скрягой – старой закалки. В общем, кто-то зашел в ее магазин туманным вечером, якобы собираясь купить сигареты, нанес несколько сильных ударов ей в лицо – не остановился даже после того, как она потеряла сознание, – и ушел, унося только два фунта стерлингов и немного серебра из кассы. Гэбриэл Уайт был пойман убегающим с места преступления. В его кармане обнаружили одну из украденных банкнот, идентифицировав ее по номеру, а также закрытую пачку сигарет, хотя