в одеяло, чтобы снова заснуть, придя в себя после странного сна наяву. Он даже не осознал, что именно они с сестрой Элоизой там делали. Раньше он вообще понятия не имел о том, что такое бывает. При этом он понимал, что произошедшее как-то связано с сексом.
Он был слишком юн, чтобы жениться на монашке. Она была обвенчана с Господом! Что бы сказал Господь, узнав о случившемся? Ведь Господь знает абсолютно все, поэтому Он наверняка знает и об этом. Почему же он так глупо поступил, обидев Господа? Он ведь считал, что ему в последнее время очень везет, потому что его не бьют, как других детей.
Он плакал в подушку. Он не знал, почему плачет. На следующий день он заплакал, взглянув на кашу. Его обильные слезы придали каше особенный вкус.
Сестра Элоиза продолжала будить Пьеро посреди ночи. Это случалось столько раз, что Пьеро сбился со счета. Это продолжалось, пока на улице не растаял зимний снег. Однажды, когда Элоиза ему это делала, он сосредоточивался настолько сильно, что на ветках деревьев прорвались маленькие почки, а когда испытал оргазм, то распустились листики. На следующий день он стал натягивать свой черный свитер с высоким горлом, собираясь выйти на улицу. Ему трудно было просунуть в узкий ворот голову, он сел на кровать и представил себе, что выглядит как шахматная пешка. Когда он вышел из приюта, его обдал порыв весеннего ветра. Пьеро рассказал детям о том, как плавал на корабле в Париж, как ездил на поезде в Италию. Дети танцевали с босоногим, беззаботным ветром.
Ни с кем из приютских сирот Пьеро не делился тем, что с ним творится. Как будто происходившее между ним и Элоизой было всего лишь сновидением. Дети редко рассказывали про свои сны. Что толку было растить лошадь о двух головах, которая совала бы свои головы в спальню? По ночам скрывавшиеся под кроватями чудовища просили его спуститься, чтобы заняться с ними любовью.
Сестра Элоиза заставила Пьеро поклясться, что на исповеди он не станет рассказывать священнику, чем они с ней занимаются. Она сказала: то, что они делают, это секрет, но не грех. А способность хранить секрет составляет признак любви. Но здесь было что-то не так, он чувствовал, что здесь что-то неправильно. А это чувство тоже было признаком чего-нибудь? Может быть, различия между добром и злом? Но Пьеро не осмелился рассказать об этом священнику. И потому самым главным стало чувство Пьеро, что он раз за разом проваливается в ад.
Другие стали замечать, что с Пьеро происходят некоторые перемены. Если раньше он почти всегда казался счастливым ребенком, то теперь мальчик часто бывал печальным. Он просил оставить его в покое, потому что боялся смерти и ему надо было поплакать. Порой складывалось впечатление, что он изображает тоску.
Он сжимался в комок, как будто и впрямь был живым воплощением безысходности. Какое-то время он раскачивался вперед и назад, а потом кувыркался. При этом после каждого кувырка он делал вид, что потрясен, и в подтверждение этого будто с перепугу раскидывал в стороны руки и ноги. Все дети прыскали со смеху.
Он бежал, натыкался