обретал медовую смакучесть голоса, а шаловливые глаза, подведенные по старинке черным карандашом, живо лучились от упоения. – Соседка по комнате и спрашивает у Малыша-то: «Как теперь с моряком будешь? Замуж выходить нестрашно?» А она ей: «Наоборот! Мне, говорит, после здешнего курорта не только замуж, но и на каленую сковородку нестрашно!..» Вот оно (хи-хи-хи) как!
Героиня нынешнего летнего сезона, «эта» Ларочка, по приезде не очень заметная, даже серенькая и застенчивая на публике, в обществе Виктора поистине расцвела, «разбутонилась»; он как будто не в соленой волне моря ее окунывал, а в чудотворной сказочной живой водице. Она слегка пополнела, выладилась, приятно загорела, избавившись от стеснительной бледности ног и плеч; голубые глаза ее, и без того большие, выделялись еще отчетливее от счастливого искрящегося блеска; губы на смугловатом от загаре лице с чуть стыдливым и обаятельным румянцем казались бессовестно припухшими, с соблазнительно матово-алым абрисом; а походка стала более ленивой, плавной, женственной и даже грациозной – от всеобщего внимания.
Каждодневно всеми замечалось на Ларочке нечто свеженькое: новая заколка в волосах, «другой» купальник, солнцезащитные очки вчера «были не эти», да и юбочка, видать, куплена только что «на рынке»… Гардероб и поведение Виктора исследовались и обсуждались еще зорче и обстоятельнее, прямо как у киношной знаменитости.
– Он вчера на корт вышел – ну просто Кафельников. Ракеткой и так и этак… Всех обыгрывает…
– Бейсболка и та, наверно, от версачей куплена…
– Главврач ему самую хорошую массажистку приписал.
– Красиво жить не запретишь…
– Красиво жить еще уметь надо.
– Он и на бильярде, говорят, игрок классный.
– Одеколоном шибко несет. Для мужика можно бы и поменьше.
– Ну, это кому как. Лишь бы «малышам» нравилось…
…Побережье моря. Солнечный полдень. Курортный пляж. Люди на лежаках, надувных матрасах, в шезлонгах.
– Малыш, подай мне полотенце, пожалуйста… Спасибо, Малыш. Какое мороженое тебе купить? Ты ведь любишь с шоколадом. Правда, Малыш? Хорошо… Мы поедем вечером на морскую прогулку на катере? Тогда захвати с собой (Виктор шепчет Ларочке что-то на ухо, и они вместе смеются). Пойдем купаться, Малыш! Мы уже испеклись на солнце.
Виктор протягивает ей руку, Ларочка, находясь в парусиновом кресле, подает ему свою, он сперва целует ее кисть, потом – загорелое плечо рядом с лямочкой купальника, потом – ее полуоткрытые губы; он склоняется к ней всем телом, а она подается к нему с кресла как-то медлительно, – и это уже натренированная лукавая медлительность: Ларочка хочет, чтобы ее несли в море на руках.
«Как скоро она привыкла к баловству!» – злоехидно думает Вера, наблюдая за ними. Но Виктор балует свою избранницу без натяжек, с пристрастием, по-гурмански… «Бабский угодник!» – про себя злится Вера. Виктор и без намека в движениях Ларочки поднял бы ее на руки. Перед купанием он это делает всякий раз.