наших инженеров? Развели вертеп, чтоб им всем пусто было…
– Ладно, чёрт с тобой…
Две тоненьких серебристых клипсы, звякнув, полетели в раскрытую пасть пластикового контейнера. Волновики всё равно были фикцией – в нынешней миссии они могли скорее помешать, чем помочь.
Они прошагали по унылому, без единого окна коридору, узкому и тёмному как кишка. На обитых серым пластиком стенках виднелась мелкая перфорация – наверняка чтобы можно было задействовать дополнительные лазерные барьеры в случае взлома. Минуту спустя за Иглой захлопнулась ещё одна тяжёлая дверь, в которой тут же лязгнул пневматический замок. («Окопались», – едва слышно проговорил за его спиной Муха, сглотнув.)
Ещё одна комната. Влажный, словно в парнике, воздух, пахнущий хлоркой и ещё какой-то жуткой дезинфекцией. Натужно зудящий над полом обогреватель. Помаргивание невыносимо ярких гелевых ламп.
И светящаяся арка экзосканера за высокой зубчатой ширмой.
– Демонстранты не загрызли? – мельком глянув на униформу, спросил их долговязый верзила в тяжёлом бронежилете, поправляя автомат.
– Зубки пообломают, – бесстрастно отозвался Игла.
Равнодушный тон давался ему с огромным трудом. Вот сейчас… сейчас нужно будет…
…а если у них всё-таки ничего не выйдет?
Верзила мазнул пальцем по вмонтированному в стену биометрическому сенсору:
– Проходите на досмотр.
Игла сделал шаг вперёд и решительно оперся рукой о край ширмы. Гладкая плексигласовая поверхность под вспотевшей ладонью казалась горячей, словно нагретое солнцем стекло.
– «Кровь твоей души», – раздельно и тихо произнёс он, глядя долговязому в глаза.
Игла ещё никогда не видел раньше, чтобы человек так стремительно менялся в лице. Верзила отшатнулся, уголки его губ поползли вниз, словно были вылеплены из подтаявшего пластилина; в глазах мелькнуло выражение потустороннего ужаса:
– Вы от…
– Тебе ещё раз повторить?
Лицо охранника исказило мучительное смятение, но в целом эффект был неплох. Интересно, что означали для него эти слова?
В любом случае, кажется, теперь уже можно было держаться нагло…
– Шевелись, – небрежно бросил ему Игла, отходя.
Долговязый сделал мучительное движение шеей, как будто воротник бронежилета сделался ему вдруг страшно тесен:
– Д-да… да-да, я сейчас, простите…
По ушам резанул отрывистый визг допускного зуммера, и огни вокруг арки погасли, ослепительно вспыхнув на прощание ярко-зелёным.
– А чего это у вас ёлок нигде не продают? – спросил Кейр, поднимаясь вслед за Аспидом по узкой бетонной лестнице. – У вас Рождество, типа, совсем, что ли, не празднуют, так, да?
– Скоро уже начнут продавать, – отозвался тот. – Мы их на Новый год ставим. Рано ещё. А Рождество у нас позже, и оно такое… для верующих в основном. Тётя у меня отмечает, например. А я вот после смерти родителей даже крестик на шее перестал носить, хотя оно вроде как положено…
– Меня мамаша