чётки, которые выпали из рукавов у людей, и те начали тотчас перебирать их со вздохами и стонами, вызывавшими у меня и смех, и грусть, – я до того не знал, что они могут обитать в одном и том же месте… Щётка ходила в руках дедушки Хаукона… Клобуконосец сдёрнул капюшон, и я наконец увидел часть его лица: нос и глаза… На носу кустились волоски, голубые глаза были незрячи… Он воткнул посох в рыхлую землю, опёрся на него, держа левой рукой, а другой извлёк из поясного мешка маленькую книжицу… Щётка смела последние крохи земли, и под тонким земляным слоем оказался пёстрый морской песок… Дедушка с тем же проворством принялся за песок, и чем дальше, тем быстрее орудовал щёткой… Неожиданным голосом – мальчишеским, исполненным утешения, тот лохматоносый и слепоглазый обладатель посоха начал читать из книжицы, которая лежала открытой в его руке, но при этом ни разу не взглянул на неё:
– Transite Marie… В этот день, когда преставилась царица небесная и земная, блаженная Мария, там находились все апостолы Божии… И как говорят мудрые отцы-учители, каждый из апостолов, где бы он ни был, был взят оттуда ангельским сонмищем и поставлен там, где преставилась блаженная Мария… Ибо ангел Божий был послан Богом и восхитил каждого апостола и пронёс по воздуху на расстояние многих дней пути за малый миг, и перенёс в то место…
Я совсем оставил попытки понять, что происходит со взрослыми… Разумеется, коль скоро посещение Петрова ягнёнка сопровождалось такими хлопотами, то мне это казалось скучным, и я решил, если меня будут ещё приглашать в такие места, отказываться… Я разнял переплетённые руки и почувствовал, как в пальцы заструилась кровь, и расправил их и поиграл ими в воздухе… Тут бабушка крепко ухватила меня за тощее предплечье и негромко прикрикнула… Я тотчас разозлился на неё: мне казалось, я ничем не заслужил такой суровости и собрался отмахнуться от руки, так сильно стискивавшей меня… Но тут и другие люди в толпе начали издавать такие же сдавленные жалобные крики… Да, наверно, уже началось: в людей вселились чудища, и вскоре, не успеешь глазом моргнуть, они набросятся друг на друга с рёвом, с боем, давя друг друга, отрывая пальцы, носы, уши… Я завопил и вскочил на ноги… Опыт подсказывал мне, что вернее всего – бежать к дедушке Хаукону, но ведь коль скоро здесь всё обращается в свою противоположность, то, наверно, он станет самым страшным чудищем, – так что я навострился бежать вдаль один…
– Иные мудрецы утверждают, что Господь ещё раньше поведал своим апостолам в откровении, что в день, когда преставилась блаженная и достославная Мария, они должны прийти в ту долину, что зовётся Валлис Иосафат…
Старик пел… Но я так и не убежал… Мы с бабушкой стояли посредине толпы… И тут я услыхал, как заговорил дедушка Хаукон, когда чтец гомилий замолк:
– Приди с радостью, дева Мария, блаженная матерь Божия, взрастившая Господа нашего Иисуса Христа!
Мне такая речь показалась не очень страшилищной, так что я набрался мужества