набирал хворост и сжигал ту голову… Поступал так при своих поисках я согласно предписаниям моего многомудрого учителя… Когда голова обращалась в пепел, череп становился хрупким и легко раскалывался; в нём-то и должен был находится экземпляр Безоара, словно ждущий в яйце птенец – если мне улыбнётся удача… А она никогда не улыбалась… Я уже и счёт потерял тем вороновым головам, которые на своём веку изжарил и расколол… Да, такова была моя плата за исцеления хворей в кухнях Побережья, и это было прекрасно заведено, так как дедушка взял с меня клятву, что от моей руки не падёт ни один ворон… Наконец настал тот день, когда мои пациентки больше не хотели, чтоб я тянул к ним лапы… Тогда мне было тринадцать лет от роду, и я рассматривал странноватую бабёнку, у которой была служба на хуторе Хоульмскот – благословлять коров, когда их выгоняли по утрам на пастбище… Она делала это, призывая на помощь святую Бенедикту, и договорённость между бабёнкой и сей небесной дамой соблюдалась всегда отлично: на том хуторе удои никогда не падали… Но всё же она считала, что лучше лечиться у меня, чем полностью уповать на защиту святых, которые были знакомы и сподручны ей с самого детства, а сейчас упразднены законом и изгнаны из мира исландцев и находили прибежище лишь у незначительных стариков вроде этой Хаулотты Снайсдоттир, пробудившей во мне кобелиные интересы… Лечение шло своим чередом, женщины одна за другой получали от меня мягкое поглаживание и разъяснение, что у них за хворь, вкупе с добрым советом и надеждой на выздоровление, – и вот дошла очередь до Хаулотты, которая сидела в дальнем углу хижины и смотрела, как отмачивается сушёная рыба… Не успел я подсесть к ней, как она ухватила мою отроческую руку своей рябой бабьей кистью и засунула себе под одежды… Всё было, как и следовало ожидать от потёртого мешка – женского тела: старуха была в неплохом состоянии… Она сама руководила, а я сидел в позе лекаря, запрокинув голову и смежив глаза, с книгой, парящей перед моим внутренним взором, но едва она собралась возвратить мне моё целительское орудие, как мои пальцы коснулись верхнего края mons pubis… на самом деле я касался его уже не в первый раз; я слыхал, как сами женщины полушутя говорили о «крыске», и форму этого зверька я себе так или иначе представлял по рисункам в медицинских книгах из Хоулара… А сейчас, когда кончики моих пальцев совершенно случайно натолкнулись на ограду старой Хаулотты, мне случилось оцепенеть… Такая реакция продолжалась всего миг, но ей его хватило, чтоб заметить её, ведь мы оба забрели в такое место женского тела… Как бы для того, чтоб убедить саму себя, какая грустная вещь со мной приключилась, она притворилась, что собирается потянуть мою руку чуть вниз по своему телу, но на этот раз я и впрямь начал сопротивляться… Тогда она вынула мою руку из-за пояса своей юбки и заголосила:
– Вот этого вот я до себя больше не допущу – разве только если он на мне женится!
И тут мою юность иссмеяли в пух и прах… Времена лечения наложением рук подошли к концу… Мне нужно