который один скучал за соседним столом?
– Ну да, который к нам ещё приставал: откуда, откуда, а потом с испуга сдулся. Подумал, что мы бандиты или бомжи. А сам голубее некуда. А ему же охота было, а мы же не клюнули. Помнишь? Молодец, значит. Да и мало ли мы кто на самом деле. А вдруг мы наживка. На лбу у нас печати нет.
Про каждый предмет Бим делает короткую запись в блокнотике: там-то, во столько-то времени, по такому-то случаю. Так и салфетке с надписью «Castanea», сделанной настоящей немецкой женщиной, уготовлена судьба стать немаловажным экспонатом в домашнем настенном музее путешественника Нетотова Бима Сергеевича.
– Платан вспомнил, – посмеивается Кирьян Егорович. – С Платоном, что ли попутал? Философствовать ходил в сортир?
– Кто таков Платон? В бочке что ли который? На цепи?
– В бочке Диоген, а я про Платона. Ну, Платон, блин, под деревом сидел – так дерево и назвали. Философски.
– Или Платона от дерева?
– А фуй его знает. Неважно. История замалчивает. А это каштан. И в рот его ити. Жареному идти в рот то есть. Вкусный, говорят. Как солёный виноград. Кору ещё пользуют. Витамин и ещё какая-то там муйня дубяцкая.
– Ну и вот… кору, жареную… каштан… Оскома, о-о-о! А Катя там… – о чем-то своём вспоминает Бим.
– А говорил: Машка…
– Вот бы Хольц-то бы, блинЪ, тут развернулся. …Бы! И с Машками. И Катьками… – гнёт свою линию Бим.
У барона фон Хольца из сибирского Угадайгорода – лучшего бимовского друга и соподвижника по любовным похождениям – было неплохое, отработанное холостяцкими годами свойство любить девичьи сердца и теребить лобки. Немолодой, с мешковатый фигурой, прихрамывающий и умный Хольц одинаково умело покорял сердца за деньги и бесплатно. И pochuy было бы Хольцу, где покорять – под платаном или под каштаном. Ноги вверх! И до утра…
– А он это, в Мекку, ой, в Мюнхен хотел. В смысле родст… – Бим подумал и усилил значение родственников, – сродственники все тут его. …А это, я ещё эту сучку, Грэтхен, ещё не снял. Токо хотел… Как же её фамилия… Не израильская, нет, немецкая, слышь. Помнишь, нет?
– Какую ещё Грэтхен?
– Токо хотел… ну эту… которая? Где она? Грэтхен эта. – Бим посмотрел по сторонам. – Ну, сказочная эта …героиня. У этого, у Перра, только немецкого. Два их. Помнишь?
– Ну-у-у?
– Ну, героиня.
– Что?
– Ну, Грэтхен. По-сказочному – Машка.
– Не понимаю.
– Ну, Машка, да только ихняя.
– Не знаю.
– Ну, героиня. Грэтхен. ДА-а-а. И она так стояла. …Ну, в смысле не проститутка, а это… обслуга ихняя. Ну, в смысле – в этом смысле. А Грэтхен это чо у них, как в Турции …Машка. …Или как зовут в Китае кого-то, это…, наших девок, Киря, ну?
– А я не знаю… – ничего не понял Киря (пусть он в остатке главы побудет из уважения к Биму просто Кирей) … из туманного бимовского бреда. – В Китае… не знаю.
– Таня, Катя, Маня?
– А,