сюда, она никому не рассказывала.
Девчата шептались, что городская стала вдовой, и делали из этого то ли тайну, то ли загадку – сплетни, в общем. Однако Нира ничего не скрывала. Артаниель знала, что вдова снимает серьгу с одного уха. Если хочет остаться одна, то с правого, а если захочет вновь найти себе спутника, то с левого. Обе серёжки можно носить лишь замужем. Девушка на мгновение вспомнила, что завтра она впервые сможет надеть серёжку на правое ухо, в знак своего совершеннолетия. В душе вспыхнули двоякие чувства.
– Ты меня слышишь? – Нира казалась мягкой и безгранично доброй. Это сильно отличало её от остальных. Она была такой всегда, сколько Артаниель себя помнила.
– Да, да… я слышу, уже встаю, – с неохотой откликнулась Арель, поднимаясь с травы.
– Тебя Ирельда искала, – пока девушка отряхивалась, рассказывала Нира. – Она собиралась устроить проводы всем селом… хотела, чтобы ты спела. Тебе помочь?
– Нет, спасибо, я донесу сама. А когда это будет? – поднимая с земли бадьи, поинтересовалась Артаниель.
– Я не спросила, но думаю тебе всё равно надо явиться к ней, она-то тебе всё и расскажет.
Оставив ведра с водой на крыльце своего дома, Артаниель направилась к усадьбе травницы.
Жизнь била ключом. Суетились почти все. Женщины выставляли на столы разные яства, сготовленные из всего, что попало под руку. Мужики же приносили отовсюду столы да скамьи и расставляли их, словно на свадьбу – двумя линиями друг напротив друга. Особо юркая ребятня пыталась стащить со стола какие-нибудь вкусности, но, по большей мере, получали или нагоняй, или по шее.
Артаниель сразу оказалась в гуще событий: получила поручение разложить тарелки, но не успела она это выполнить, как получила новое. Не то чтобы раньше такого не было, но это сильно утомляло и нередко портило настроение, особенно если поводом этой суеты был праздник. Сейчас, конечно, был своего рода траур, но подавался он как праздник. От этого даже подташнивало, но Артаниель гнала мысли прочь, чтобы своим кислым видом не портить настроение окружающим.
Солнце ушло за горизонт, когда всё наконец-то было готово. Всех позвали к столу. Еды и вина на столе было столько, что казалось, хватит пировать до самого утра. Артаниель пристроилась с краю, подальше от нарастающего шума разговоров, шуток и хохота, этот задор был ей чуждым.
– Ты же не против, если я присяду рядом?
Слегка вздрогнув от прикосновения, Артаниель обернулась через плечо и с улыбкой подвинулась к краю, освобождая место.
– Драгомир! А я думала, что ты будешь сидеть рядом со своими друзьями…
– С ними я ещё успею пообщаться, – усаживаясь на скамью спиной к столу, отмахнулся Драгомир. – Ты придумала, о чём будешь петь?
– Ах… да… – Артаниель невесело вздохнула, словно совсем об этом забыла. Она быстро перебрала песни, которые знала. Всё не то. – Может про трёх сыновей?
Драгомир задумчиво уставился в небо над крышами, а затем, немного погодя, пододвинулся