Все они там в той или иной мере русские.
– Затем, – сказал Санти, – следовало нечто классическое. Не лицо, а классная доска после урока геометрии: овал лица, брови, губы – как циркулем вычерчены. Даже смешно. Совершенно несовременная красота.
– Ага, – хмыкнул Пино, – Ада Шлезингер.
– А я было принял ее за испанку какого-нибудь древнего, вырождающегося рода. Жаль. И последняя – это буфет черного дерева. Гога и Магога…
– Это француженка, – сухо заметил Дэниел. – Симона Жервез-Агеева.
– Ну уж нет! – возразил Санти. – В этом-то я разбираюсь. Моя бабка была француженка. А это всего-навсего марокканка.
Капитан промолчал. По-видимому, ему было неприятно, что второй пилот оказался столь компетентным в подобном вопросе.
– Моя последняя надежда – на нашу соотечественницу, – сказал Санти, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. – Я слышал, что она мала, как возлюбленная Бернса, невинна, как филе индейки, и ее глаза – как две чашки черного кофе.
Пино густо захохотал:
– Это Паола-то? Две чашки… Горазд был врать старик Соломон.
– Это Гейне, – возразил Санти, поморщившись. – И не смейтесь, как объевшийся людоед. После всех наших концентратов такой смех несколько раздражает.
– Все равно, – сказал Пино, – все равно. Две чашки… При всем уважении к звездам и полоскам, наша дорогая соотечественница – форменная обезьяна. И к тому же… – Пино снова запрыгал в своем гамаке, – к тому же она… уже… по уши… И-аха-ха…
– Мортусян, – сухо заметил Дэниел, – информации подобного рода не входят в обязанности бортового биолога. К тому же сейчас будет связь. Потрудитесь помолчать.
– О господи, – заворчал Мортусян, – да пожалуйста…
Он отвернулся к стене, полежал немного и начал отстегивать крепежный пояс. Освободившись от него, он перевалился через край гамака и опустился на пол.
– А ну вас всех. Объявляется кормление зверей, – буркнул Пино и пошел к стеллажу с контейнерами, придерживаясь за ремни и поручни. Плавать в свободном полете он терпеть не мог.
– Рановато, – сказал Санти. – Вроде бы еще полчаса…
– Это уж мое дело.
Капитан обернулся и внимательно посмотрел на Пино. Пино остановился и тоже посмотрел на него.
– Выкиньте меня в Пространство, капитан, – проговорил он, – но этот рейс добром не кончится.
Санти оттолкнулся от потолка и ловко спланировал прямо в гамак:
– Худшее, что могут сделать с честными пиратами, – это повесить их на реях. У нас для этой цели могут служить внешние антенны. Так что гарантирую вам вполне современный финал. И беспрецедентный притом.
О’Брайн медленно проговорил:
– Не болтайте лишнего, мой мальчик. Даже здесь.
Санти улыбнулся, пожал плечами и пристегнулся к гамаку. Во время свободного полета спать разрешалось только в закрепленном положении.
Дела домашние
Пол под ногами слегка дрогнул – это значило, что буксирная ракета