странное в Амиэле. И, кроме того, хотел бы я знать, что он делает с другими слугами?
– Что он делает с другими слугами? – повторил я растерянно. – Что вы хотите этим сказать?
– Хорошо, сэр, князь имеет собственного повара – не правда ли? – начал Моррис, загибая пальцы. – И двух лакеев кроме Амиэля – довольно спокойных малых, помогающих ему. Затем у него есть кучер и грум – что составляет шесть слуг. Между тем, за исключением Амиэля, никто из них никогда не показывается в кухне отеля. Повар присылает кушанья неизвестно откуда, и двое других лакеев появляются, только когда прислуживают у стола: днем они не бывают в своих комнатах, хотя, быть может, они приходят туда спать, и никто не знает, где стоят лошади и карета или где живут кучер и грум. Но известно, что они оба и повар не живут в отеле. Это мне кажется очень таинственным.
Я почувствовал совершенно беспричинное раздражение.
– Вот что, Моррис, – сказал я, – нет ничего бесполезнее и вреднее, чем привычка вмешиваться в чужие дела. Князь имеет право жить как ему нравится и делать со своими слугами что хочет; я уверен, он по-царски платит им за свои причуды. И живет ли его повар здесь или там, наверху, в небесах, или внизу, в подвале, это меня не касается. Князь много путешествовал и, без сомнения, имеет свои привычки. Вполне возможно, его требования относительно пищи весьма прихотливы. Но я ничего не желаю знать о его хозяйстве. Если вы не любите Амиэля, вы легко можете избегать его, но, ради бога, не ищите таинственности там, где ее нет.
Моррис посмотрел вверх, потом вниз и с особенным старанием принялся складывать один из моих фраков. Я увидел, что остановил порыв его доверчивости.
– Слушаю, сэр, – и он больше ничего не сказал.
Меня сильно позабавил рассказ моего слуги о странностях Амиэля, и когда вечером мы ехали к Элтонам, я пересказал Лючио кое-что из этой истории.
Он засмеялся.
– Оживленность Амиэля часто переходит границы, – сказал он, – и он не всегда может совладать с собой.
– Какое же ложное представление я составил о нем: я считал его серьезным и несколько угрюмым!
– Вы ведь знаете старую поговорку: «Внешность обманчива». Это сущая правда. Профессиональный юморист почти всегда неприятный и тяжелый человек. Что касается Амиэля, то он, подобно мне, кажется не тем, кто есть на самом деле. Его единственным недостатком можно считать склонность переходить границы дисциплины, но в других отношениях он служит мне прекрасно, и я не требую ничего больше. Что же, Моррис негодует или испуган?
– Думаю, ни то ни другое, – ответил я, смеясь. – Скорее он являет собой образец оскорбленной добродетели.
– А, тогда вы можете быть уверены, что, когда судомойка танцевала, он следил за ее движениями с самым внимательным интересом, – сказал Лючио. – Почтенные люди всегда особенно внимательны к таким вещам. Успокойте его и скажите ему, что Амиэль – сама добродетель! Он у меня на службе с давних пор, и я ничего не могу сказать против него как человека. Он не претендует быть