женский, сиплый от горя, перебивает его: «Где она, дрянь? Где моя Каланда?!»
Где моя Каланда? Имя колоколом отзывается в голове. Грудная клетка гудит как звонница, сердце металлическим билом шарахает в ребра. Каланда! Госпожа моя, золотой ангел, моя королева…
Не убивайте меня! Я найду ее. Вы сами знаете – никто, кроме меня, не найдет. Если она еще жива… я найду. Найду!
Солнечная рябь мучает единственный зрячий глаз, пляшет в воздухе, забирается под ресницы. Зеленая река еще заперта морем и пахнет тиной. Голос за спиной умолкает. Я слышу, как вода плещет у свай, раскачивая шелковую бахрому тины. Я слышу шаги – быстрые. Более быстрые, чем мне бы хотелось. Запоздало поднимаю взгляд – на небо надо было смотреть! Молиться! Каяться!
Голос за спиной: «Да свершится…»
Один хватает за веревку, стягивающую локти, другой – за ноги. Тяжело раскачивают, лицом вниз. Все, что вижу, становится плоским, отпечатываясь на обратной стороне век: раскаленные доски причала, пыльные сапоги, метущие их грязные волосы, сбоку – зеленая граница воды.
Короткий полет.
Черная клякса моей тени кошкой бросается снизу вверх и разрывает мне горло.
* * *
280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)
– Меня обвинили в ведьмовстве. Чтобы проверить это, связали и бросили в реку.
– И ты не выплыла.
– Не выплыла.
– Значит – не ведьма! – грим захохотал. – Глупость какая. И что? Амаргин тебя вытащил?
– Не Амаргин. Другой.
– Кто же?
– Ирис. Он не отсюда. Он… с Другой Стороны.
– Из Сумерек, что ли?
– Да. Я жила там. Не знаю сколько. Здесь все переменилось. Не представляю, сколько лет прошло.
– М-м-м! – грим подался вперед. Сумасшедшие глаза его заполыхали в полуярде от моего носа. – А обратно чего вдруг попросилась? Соскучилась по дому?
– Черта с два. Меня выставили. Не спрашивай за что. Не знаю. В один прекрасный момент я надоела… сумеречным господам.
– Тамошняя братия вся такая, – мрачно кивнул пес. – Никогда не знаешь, что им в голову взбредет. Через одного – бешеный, каждый второй – чокнутый. Как Амаргин с ними ладит? Хотя он им вроде как родственник в тридесятом колене.
– Не им, а фолари.
– Да один хрен. Ладно бы они там у себя злобствовали, а то ведь и здесь покою не дают. А я, между прочим, САМИМ к этому кладбищу приставлен. На законных, как говорится, основаниях. Не-е-ет, находятся, пропасть, охотнички… – Он встряхнулся, мотнул башкой так, что уши щелкнули. – Я б на твоем месте держался от них подальше.
Я не ответила. Доля правды в гримовом высказывании была. И немалая.
Помолчали. Огромный черный пес растянулся на земле, положив голову на лапы. «Ладно, – подумала я. – Мне, наверное, не следует цепляться за прошлое. Ирис отказался от меня. То ли я его обидела, то ли Королева надавила, то ли поручительство оказалось слишком тяжелой заботой… да что сейчас гадать? Переживем. У меня теперь мантикор имеется. Домашний. Из рук ест…»
Каланда.