меня Эльго.
Эльго. Это имя не шло ему. Слишком легкое, не черно-алое, а серовато-серебряное. Я почему-то думала, что имя у него будет грозное, рокочущее. А оно звучало как всплеск воды. Сумеречное какое-то имя.
– Эльго, – спросила я, – а ты бессмертен?
Он молчал так долго, что я думала – он заснул. Но дернулось острое ухо, разомкнулись веки, пропустив малиновый луч:
– Дурацкий вопрос, – пробормотал он. Голос его опять изменился, стал юным, как у подростка. – В каком смысле?
– Ну… тебя можно убить?
– Любого можно убить.
– А что с тобой будет, когда умрешь?
– Понятия не имею. Это не мне решать. САМ решит.
Сам. Так грим называл Холодного Господина, владетеля Полночи, кого же еще. Со значением и уважением. САМ.
Я обняла колени. Хорошо, что в августе комаров уже нет. Или есть, но меня не кусают, потому что я мертвенькая? Может, САМ – тоже мой хозяин теперь?
– Эльго, а ты давно тут живешь? На заброшенном кладбище?
– Хм? Это смотря для кого. Собственно, как начали тут хоронить, так я сюда перебрался. Мне церковь понравилась. Хорошая церковь. Жаль, сгорела.
– А новая?
– Я к старой привык, – он вздохнул. – Мне нравится высокая открытая колокольня. На новой сидишь, как в коробке, ничего не видно. Узнать бы, кто такое выдумал, да напугать как следует. Ночью, когда пьяный из кабака пойдет. Чтобы память отшибло. Чтобы домой дороги не нашел. Ррр!
– А вот Амаргин говорит, что мертвых не существует.
– Не понял?
– Ну что мертвое тело – это земля, а…
– Ну знаешь, пока оно землей станет, несколько сотен лет пройдет. А до того – лежит себе скелетиком, все чин чином. Ну а я сторожу, чтоб они тут самоволом не шлялись и чтоб никто со стороны тут не безобразничал.
– А поднять этот скелетик ты можешь?
Пес разинул жуткую, словно бы подсвеченную изнутри пасть.
– Ррр! Я тут самый главный начальник! – Он огляделся, словно бы ожидая встретить протесты от обитателей кладбища. – Прикажу – строем встанут! У меня их тут целая армия. Они у меня… по струнке-е-еее-оу!
И он зевнул, выкатив на целый ярд узкий, с крючком на конце, горячий даже издали язык. КЛАЦ! – захлопнулись челюсти. Большая голова мирно легла на лапы.
Мертвецы, подумала я. Он хозяин мертвецов. Спросить у него… он-то точно знает. И ответит точно, без обиняков. Это вам не Амаргин, который будет полоскать мозги до тех пор, пока ты сама не позабудешь, о чем спрашивала.
Хотя, вспомни, что начальник мертвецов сказал о мертвой воде – мол, живым ляжешь, живым встанешь…
С другой стороны – а была ли я жива до того, как в эту воду легла?.. Грим не отрицал, что я утопленница. И еще дурак Кайн с собакой… Брр!
Итак, сказала я себе. Подумай как следует, Леста Омела.
А хочешь ли ты услышать ответ?
Качались крапивные верхушки над головой; черные пальцы начисто протирали хрустальный бокал цвета индиго, полный звезд. Три самые яркие высоко венчали юго-запад; опрокинутый вершиной вниз