И тут заметила, как центральная фигура, та, к которой она так опрометчиво и глупо шла, ожила! Медленно задвигало изогнутыми черными пластина, мимикрируя под живого человека, который дышал! А её глаза.... Глаза этой статуи загорелись огненно-рыжим огнем, а потом, фигура, ранее мертвого гомункула, или все же статуи, сейчас не важно, дернула шеей, повернула голову в сторону Инны, и отрыла рот, еще больше искажая "лицо"ужасом и болью. Жертвенностью. Статуя встала, распрямившись на узловатых черных ногах, и повернулось всем телок к ней. Полосы на туловище сжимались и разжимались, имитируя человеческое дыхание. И все это происходило почти беззвучно, если не считать хруст костей и, если они конечно были у существа, хрящей. Звуки показались девушке знакомыми, потом она вспомнила, что слышала их от того страшного Пьеро, которого скрутила чья-то воля. Но тогда это был человек, сейчас, неведомая сила ломала суррогата.
И все же она не выдержала, бросилась в свободный тоннель и больше старалась не оборачиваться, не задерживаться. Её спасала физическая подготовка, не дававшая ей сбиться в дыхании, верно выбирать путь и опору ногам, чтобы не растянуть мышцы, не оступиться. Она знала, что подобный бег не скоро сможет её утомить, и скорее всего ей удастся убежать от этой опасн....
Это существо стало новым, неожиданным, пугающим. Подобного она не видела на всем пути, пока бродила по этим тоннелям, и даже тот краб не был таким ужасным. Это существо, гуманоидом она не могла его назвать, исторгающее из своего тела отвратительную черную слизь, под которой сложно было определить его конечности, высилось перед ней и выражало.... А что оно выражало? Гнев, агрессию, злость, или как те мертвые суррогаты – страх и боль? Ничего не ясно. Не ясно еще и потому, что оно, это существо больше не двигалось, не пыталось её напугать, или воздействовать физически. Ничего. И тогда она медленно отступать, прижавшись спиной к стене из материала тоннеля, который теперь стал похож на человеческую кожу. Существо так же медленно двинулось за ней, не выражая никаких эмоций. Не предупреждая и не пытаясь напугать.
И тогда она бросилась бежать! Бежать туда, где была эта распроклятая ожившая статуя! Может эти двое не поделив жертвы, начнут выяснять меж собой, чья она, а Инна тем временем, сможет ускользнуть из этого, ставшего таким страшным, места. Но нет, ей этого не позволили!
Сзади отвратительно забулькало и зачавкало, мысленно она успела представить омерзительное существо, пускающее струи скользкой, вязкой, словно недоваренная карамель, субстанции, а на спине, там, где соединялись уже известные ей черные полосы, но в этой твари невидимые из-за слизи, надувались полупрозрачные пузыри. А после, отчего-то резко стало тепло спине, и она почувствовала, как по ее коже потекли отвратительные потоки той самой слизи. От омерзения и невозможности что-либо поменять, она беззвучно закричала. Это единственное, на что она сейчас была способна, на остальное не осталось сил – её мучитель не позволял ей другого. И теперь