что, там правда водятся привидения?
– Думаю, да. Конечно, я не видела там никаких полупрозрачных призраков, парящих в воздухе, но я их чувствовала. Но даже если там нет привидений, это все равно самое жуткое место, в котором только можно оказаться, и так считаю не только я! Никто никогда не ходит туда по своей воле – потому его и используют как наказание. Но в любом случае хватит обо мне. Я совершенно ничего о тебе не знаю.
– Честно говоря, мне и рассказывать-то особенно нечего. Я королевский гвардеец и целыми днями молча стою на посту – хотя про себя я почти все время смеюсь или ругаюсь на туристов, которые чего только не делают, чтобы заставить меня пошевелиться. Мои хобби – смотреть на людей, стараться не упасть, когда марширую, – а это, между прочим, сложнее, чем кажется, – но бывают и по-настоящему интересные дни, когда я кричу: «Дорогу королевскому гвардейцу!» – ничего не подозревающим прохожим.
Я смеюсь, но в голове у меня множество вопросов. Каким-то образом он ухитрился рассказать мне про себя, так ничего и не сказав. И я кажусь себе дурой за то, что так многим поделилась с ним. Он, видимо, относится к тем людям, у кого включается какой-то фильтр при разговоре с посторонними, и он не станет рассказывать первому встречному о своей трагической любви. Неудивительно, что он выглядел так, словно я зажала его в угол на улице, как эти, из благотворительных организаций, которые, если ты по ошибке встретишься с ними взглядом, двадцать минут будут тебе рассказывать о слепых осликах или чем-то таком, пока тебе не станет так тошно, что ты просто из вежливости подаришь им маленькое состояние.
Я не только слишком откровенна, но и слишком любопытна. Этот Фредди превращается в настоящую загадку, и, надо признаться, я заинтригована. Начитавшись романов, теперь, если я встречаю кого-то, кто не готов поведать мне историю своей жизни на пятой минуте знакомства, я начинаю думать, что он скрывает огромную тайну. Может быть, он секретный агент, и, если бы он признался мне в этом, ему пришлось бы меня убить… Или он из тех ужасных людей, которые с реальным удовольствием слушают джаз.
Наиболее ответственная часть моего мозга берет верх, и я решаю не лезть c вопросами. Плюс, если он действительно шпион, я не готова расстаться с жизнью, а если ему нравится джаз, мне придется уйти.
– Я сломала что-то важное? – нервно спрашиваю я, меняя тему. – Шкатулку, я имею в виду.
– Да нет. Даже не беспокойся. Приказ… поручение моего отца. – Он нежно мне улыбается и смотрит вниз на свои руки, которые лежат у него на коленях. – Мне эта шкатулка никогда не нравилась.
Я расправляю плечи, чтобы снять напряжение, и расслабляюсь. И улыбаюсь, по-настоящему улыбаюсь.
– Как твои пальцы? – Фредди осматривает мои руки, и я показываю ему то, что он ищет, – палец со слегка фиолетовым ногтем.
– Все на месте, ничего не отвалилось. – Я трясу рукой в подтверждение своих слов. Он молча кивает.
– Ручка? – вдруг спрашивает он. Я начинаю хлопать себя по карманам, непонимающе хмурясь. Обнаружив изжеванную с одного конца ручку, я с неохотой протягиваю