т чем-то. Ну иди, милая, иди. Чур меня, чур. Тьфу, тьфу, пропади нечистая!
– Что? – я обернулась, но бабулька уже дремала, откинувшись на спинку грубо сколоченной лавочки у завалинки.
Вот и поговорили.
Идти оказалось далеко, пожалуй, даже слишком далеко. Полуденный зной выматывал, чемодан на колесиках поднимал тучу пыли, из-за забора недружелюбно лаяли местные кабыдохи. Иногда в избах чуть приподнималась занавеска, и в щелку выглядел любопытный старушечьий глаз.
Неуютно.
Я остановилась посреди дороги и перевела дух. Впереди уже показалась та самая речка с добротным, широким мостом, сложенным из половинок бревен. Сразу видно, на века делали. За рекой темнел лес, почти вплотную подступая к воде, и за ближайшими деревьями смутно угадывался силуэт дома и построек. Обширное владение. Наверное. Явно побольше, чем обычный деревенский участок, вон как много всего. Я прищурилась – отсюда толком не разглядеть, но кажется, постройки подходят вплотную к лесу. Интересно, я сама справлюсь хоть как-то с хозяйством, или придется просить помощи соседей?
Больше-то некого.
Я от души пнула камушек и потащила чемодан дальше. В жизни бы в эту дыру не приехала, если бы не маменька! Точнее, очередной маменькин муж. Кажется, пятый. Или шестой. Я не знаю, не считала. И это если не брать в расчет полумужей: дядю Петю и дядю Вадима. Хотя эти дяди были хорошими, они не приходили к нам домой, но часто передавали мне киндеры и мелкие подарочки. Киндеры я любила, присутствие очередных пап в моей жизни – нет.
Мама отчаянно строила свою личную жизнь, и если говорить совсем откровенно, я не всегда вписывалась в её планы. Но после дяди Вадима она успокоилась. Я помню, как зашла утром на кухню, а мама сидела там, такой же, как ушла вечером на свидание. В черном длинном платье с тонкими бретелями. Туфли валялись в углу кухни, сумочка у двери.
– Хватит с нас мужиков. Сами как-нибудь проживем, – она подняла на меня красные заплаканные глаза. – Все они… Зато у меня есть ты. Ты – моё сокровище. Сырники будешь?
Потом пару лет было всё тихо. Что тогда произошло, мама так и не рассказала, а я и не спрашивала. Жили себе спокойно, я готовилась поступать в мед, а затем нарисовался этот Сергей…
Дорога кончалась, и начался мост. Колёсики то и дело застревали между бревнами, и я подняла чемодан. Так донесу. Целее будет.
С Сергеем у меня возникло глубокое и искреннее чувство с первого взгляда. Такую горячую и пылкую ненависть редко где встретишь. Причем я сама не смогла объяснить, почему этот человек вызвал во мне такое… даже не отторжение, а отвращение пополам с ужасом. Прямо с первых секунд, когда мамочка вернулась домой глубоким вечером и, глупо улыбаясь, представила своего кавалера:
– Ярослава, знакомься, это Сергей – мы скоро поженимся! – Мужчина сунул мне в руки букет из колючих алых роз и коробку каких-то конфет. Спасибо, хоть не игрушку. А то и такое встречалось.
– Можно просто Яра, – быстро сказала я. – Терпеть не могу полную версию своего имени. Когда-то давно мама решила, что негоже её дочери быть какой-то там простой Катей, Валей, Дашей. И обрекла меня на вечные муки.
– Ярослава, зачем ты так? – продолжала ворковать мамуля. – Сереж, пойдем, попьем чаю в тесном семейном кругу. Ярочка, помоги накрыть на стол!
Сергей был красив: русоволосый и голубоглазый, с прекрасной фигурой и манерами выпускника какого-нибудь института благородных молодцев. Очень уж отточено – филигранные движения, еще чуть-чуть и перестанут быть человеческими. Удивили волосы – длинные, собранные в низкий хвост. Совсем не офисно-корпоративно. Но маме такое нравится, я точно знаю.
Точно моложе мамы, и по его словам, работающий на какой-то руководящей должности в компании, название которой я тут же забыла. Начальник чего-то там в подразделении чего-то там. Было в нем что-то идеальное, и от этого неправильное.
И чем дольше, тем меньше он мне нравился. Я попыталась убедить себя, что это всё моё воображение и вообще…
Ни с того ни с сего меня начала накрывать паника. Сердце забилось где-то в районе ключицы, и руки затряслись так, что я чуть не выронила пирожное.
– Простите, что-то голова закружилась, – пробормотала я, пытаясь выровнять дыхание. Мама даже не обратила на меня внимания, а Сергей мельком взглянул на меня, и отвернулся. Мне показалось, что у него вертикальные зрачки, а в улыбке ясно видны гадючьи клыки. Я моргнула, и видение исчезло. А вот страх, страх остался.
Чаепитие не задалось. Мама продолжала кокетничать и очаровывать, Сергей вроде держался корректно и не позволял себе лишнего, но от него исходило нечто такое, что буквально заставило сжаться в комок и начать усиленно мечтать оказаться от этого места как можно дальше. Обволакивающее, мерзкое ощущение скрытой угрозы.
Я сослалась на головную боль и ускользнула в комнату, буквально спиной ощущая чей-то тяжелый взгляд. Настолько липкий, что еще немного и перестанет быть человеческим. Нет, с этим надо что-то делать.