а не читать. На любое опоздание у неё десять версий, среди которых ни одной приличной. Хотя похищение с последующим побегом вполне себе прилично и даже захватывающе. Было даже немного жаль, что Дашка тогда просто заночевала у подружки после вечеринки и с утра выглядела слегка пожеванно.
Я отошла немного в сторону и вскрыла конверт. Родни у меня, кроме матери, нет, откуда мне может быть письмо?
– Что-то случилось? – старательно равнодушным голосом уточнила вахтёрша.
– Извещение от нотариуса с просьбой прибыть по указанному адресу для получения наследства, – прочла я. – Розыгрыш, наверное, какой-то, я не знаю таких людей.
– А ты уточни, – посоветовала она. – Уточни, и расскажешь, что да как. Судя по тону, в вахтёрских мечтах я уже стала тайной наследницей миллионера и жуткой тайны. Непременно смертельно опасной.
Уточнить – это хорошо, но у кого? Подумала и набрала единственного человека, кроме матери, который хоть как-то мог прояснить ситуацию – тётю Люсю. Она не подвела и, покопавшись в недрах памяти, выдала:
– Так это ж папашки твоего родня! Ну точно, Гусев он был. А это, стало быть, мать его, бабка твоя. Давай, с тобой схожу, узнаю, что да как.
– Только моей маме ничего не говори, – попросила я.
– Не буду, – соврала тётя Люся.
Это была не мать, а бабушка. Моя прабабушка, оставившая мне в наследство всё своё имущество, переписанное с небывалой тщательностью: небольшая сумма вклада, дом в деревне, подворье, кот, печь и всё прочее «видимое и невидимое». В комплекте шла коробка из-под печенья с тремя ключами, массивными и старинными, и ещё какой-то мелочёвкой.
– Мда, деревня Гарь, у черта на куличках, – выдала тётя Люся, порывшись в Гугле. – Сначала на электричке, потом автобусом, а там пешком, наверное. Ну да, ничего! Свой угол как-никак. Вдруг и пригодится. Оформляй всё, девонька, да на себя! Мало ли что. Матери потом скажем, как бумаги получишь.
Как в воду глядела.
Мать пришла в начале июня. И я с трудом её узнала. Казалось, она постарела лет на десять-пятнадцать: у глаз залегли морщинки, и сама она как-то осунулась. Точнее, не осунулась даже, а стала будто прозрачнее, словно что-то стерло у неё краски из внешности, и она вся казалась какой-то неправильной, немного кукольной и ненастоящей, как плоская декорация. А может, мне и показалось. При всём при этом было видно, что она не бедствует: красивая, со вкусом подобранная одежда, дорогая сумка, стильная стрижка. Она умела быть обворожительной..
Мама стояла у ворот общежития и выглядывала по сторонам. Чуть дальше толпой «совершенно случайно» стояли институтские девчонки, предвкушая милый семейный скандальчик. Я не афишировала свои отношения с матерью и отчимом, поэтому вся общага была в курсе.
А вот хрен вам, а не морковка. Зрелищ не будет, хлеб тоже кончился. Ешьте булочки из столовой.
Я затолкала обиду поглубже, натянула на лицо безразличие и совсем уже собралась незаметно пройти мимо, как…
– Ярочка! –