дочь декана при свете дня, а не в филологическом мраке института, то бежали бы без оглядки несколько суток, а потом сели бы на поезд и ехали бы три недели, а после еще два месяца плыли бы на пароходе, пересели бы на самолет, а потом на ракету! До чего страшный человек! Двухнедельный утопленник, облепленный жабами, – и тот красивее.
Пока Лена что-то там болтала, я представлял, как преподаватель японского языка ложится с дочерью декана в кровать, как он затыкает нос и зажмуривает глаза, как ее руки, напоминающие пакостные болотные растения, шарят по его спине.
Теперь-то спустя несколько лет размышлений до меня дошло, почему в институте царит мрак!
К вину принесли закуску.
– Я встречалась с Сашкой месяц назад, – сказала Лена (Сашка – наш однокурсник).
– И как он?
– Нормально, работает менеджером.
– И что втюхивает? – с усмешкой спросил я.
– Продает натяжные потолки вроде.
– Ооой, – выдохнул я. – Зачем тогда было учиться пять лет? Не понимаю таких людей.
– Сашка мне сказал, что ты преподаешь в КИМО на полставки…
– Чушь! – излишне громко выкрикнул я, чем привлек ненужное внимание посетителей и персонала.
– Но он сказал, что ты…
– Вранье! Сашка всю жизнь был треплом… треплом и пьяницей! У него вечно изо рта несет, он даже зубы не может почистить!
– Так ты не преподаешь? – спросила Лена.
– Преподавать?! Ха-ха! У меня нет на это времени. За копейки горбатиться. Дебилов учить… кому это надо?
Выпив два бокала вина, Лена немного раскраснелась и схватила меня за руку.
– Я в больнице две недели лежала, – сообщила она доверительным тоном. – Так тяжело было. Думала, я там кончусь.
– Две недели? А что случилось? Что-то серьезное?
– Имплантаты ставила.
– Куда?
– В грудь.
– И как ты себя чувствуешь? Я имею в виду, они ощущаются, мешают?
– Нет, я их вообще не замечаю.
– А какой теперь размер?
– Третий.
– А был какой?
– Второй. Хочешь потрогать? – И, не дождавшись ответа, она чуть подалась вперед и приложила мою ладонь к своей левой груди.
У меня сперло дыхание, запрыгала печень и застучало в висках.
– Ну, как тебе? – спросила Лена.
– Неплохо, – ответил я, с трудом скрывая волнение. – Действительно неплохо…
(Сам-то я женские груди последний раз трогал пять лет назад на школьном выпускном, и груди эти были сморщенными и обвисшими, и вокруг сосков росли длинные черные волоски, и груди эти принадлежали пьяной, уснувшей в гардеробной учительнице пения!)
– Мне очень нравится, как доктор все сделал. Настоящий профессионал, – сказала Лена.
– Да-да, слушай, а может, потом ко мне пойдем? Домой? Посидим еще? Выпьем? – спросил я.
– К тебе через дорогу?
– Ну, да.
– Можно, – согласилась она.
Наконец,