вплотную и оборачиваюсь на Леру, чей взгляд не выражает ничего доброго.
– Зая, ты слепой?
– Наоборот! Я увидел в ней то, чего не видит никто. Я увидел и очень хочу вернуть ей первозданный вид, чтобы другие тоже увидели. Чтобы и ты увидела. Это сложно описать словами.
Лера молчит. Хлопает длинными, наращенными ресницами.
– Ты заказ доделал?
Несколько моделек для компьютерной игры. Морщусь.
– Уже отослал. Приняли. Гонорар вышлют в понедельник.
– Хорошо. Тогда… можешь продолжать, что ты там делаешь, – Лера морщит носик, явно пытаясь подобрать слова, а я расплываюсь в улыбке.
Насколько же она милая, когда так крепко задумывается. Я обожаю наблюдать за её эмоциями, чувствами, как они отражаются на её лице, как на мониторе. Ничего не скрыть.
И она сама не представляет, какой бывает удивительно, умопомрачительно хорошенькой. Именно тогда, когда не пытается быть таковой.
Да, девушка из картины – идеал женской красоты. Но Лера больше чем идеал. Для меня Лера – всё.
Всё что осталось в моей жизни, после помешательства и гибели матери, после убийства отца в 90-ые. После смерти тётки, от которой мне и достался этот маленький дом на две комнаты и подвал. У меня осталась только Лера.
– Пошли есть, Микеланджело. Я кое-что купила, – бурчит она.
Я провожаю взглядом свою девушку, оглядываюсь на картину, киваю, будто прощаясь с ней, и иду за Лерой.
Мы поднимаемся по скрипучей лестнице, я держусь за перила, понимая, что, рано или поздно, моя нога явно провалится в одну из ступенек.
Лера подходит к окну и открывает его. Под лай соседской собаки, она начинает разбирать небольшой пакет из супермаркета. Я же прислоняюсь к стене и бормочу:
– То, что я увидел в ней, Лер, вызовет у тебя синдром Стендаля, когда ты тоже увидишь.
– Чего?
– Ну, это такой эффект подавленного состояния, когда ты видишь нечто настолько превосходное, что оно тебя опустошает. Я думаю, на это не меньше месяца уйдет, но…
– Месяц, – фыркает Лера. – А мне неделю всего ждать, до красоты.
– Ждать чего?
Лера замирает с пакетом молока в руке. Поднимает на меня неловкий взгляд и также улыбается.
Виновато.
Чёрт!
Я чувствую укол в сердце, выдыхаю воздух тонкой струёй.
– Я не хотела так говорить, думала, мы сначала поедим, – бормочет Лера. – Извини.
И ведь «извини» не за то, что она сделала, а за то, как я это узнал.
– Ты пошла к нему?
– Ну да, конечно же, я пошла, – Лера показательно отворачивается от меня. Теперь, она решает действовать иначе, не быть виноватой. Идёт к маленькому холодильнику.
– «Конечно же»? – повторяю я.
– Портфолио будет через неделю. Обрабатывать нужно не так уж и много, так что, это даже быстро, – пытается сменить тему.
– Лера. Я же просил. Вчера. Я просил тебя.
Она недовольно закатывает глаза.
Лера знает о том, что мои сны имеют противное свойство сбываться. Это было еще с моего детства.
Мне