это правило распространяется только на своих. Если чужак, заявившийся в деревню, бледнокож или раскос глазами, как мы, жители славного Лао, и уж тем более не знай он языка – такого неминуемо прогонят прочь.
Цэрин разжал ладонь. Маленькая светлая жемчужина переливалась нежным перламутром и слегка разгоняла тьму. Нет, светить, словно факелом, ей не выходило. Но она давала ровно столько тепла и блеска, чтобы окончательно не потерять разум в проклятых пещерах.
Что с открытыми, что с закрытыми глазами Цэрину постоянно мерещились вспышки, наподобие той, что произошла, когда он сдернул мешок с пленника. Уродливая демоническая морда тоже все еще стояла перед глазами. Порой даже казалось, протяни он руку – и коснется смрадной свалявшейся шерсти.
Зябко передернув плечами, Цэрин сунул свое маленькое сокровище в карман плаща, а затем потер ноющую скулу. Удар здоровяка-монаха – последнее, что он помнил перед тем, как все утонуло в белом свете. Теперь слезы уже не шли, но тогда… Яркая вспышка словно выжгла глаза. И, судя по крикам, не только ему. Совершенно ослепленный, Цэрин бросился прочь из страшного зала, пронизанного клыками дзонг-кэ. Помнил, как налетел на один из них, ударившись ребрами, потом ненароком пнул распростертое на земле тело и сам растянулся рядом, расшибив локти. Если он правильно оценил направление, то, скорее всего, это был пожилой учитель. Что с ним, Цэрин выяснять не стал – поднялся и побежал тэнгри ведают куда, лишь бы подальше.
И снова время сплелось с тьмой и холодом, обволакивая пространство. Цэрин невольно стал думать, что умер давным давно, а его душа застряла в Бардо и скитается в бескрайних лабиринтах, терпя лишения и муки.
«Но кто были те монахи?.. А может привиделось все?»
В моменты сомнения он запускал руку в карман и сдавливал пальцами жемчужину, убеждаясь – нет, все случилось на самом деле.
Он медленно шагал вперед, уже не чувствуя ног, понимая, что скоро остановится совсем. Навсегда. Даже голоса в его голове стихли, словно тоже истощили запас своих проклятий и просьб.
Шаг, другой, третий… Цэрин вдруг с удивлением отметил, что различает выступающие грани на каменных стенах. Мир вокруг неспешно приобретал форму и цвет – так медленно, как и светлело небо над головой. Сперва чуть-чуть желтоватое, с вкраплением размытых оранжевых всполохов, оно ширилось, впуская в мир солнечный день.
Цэрин неверяще смотрел, как лучи просыпающегося небесного светила золотят скалы ущелья и туман, в котором утопали его ступни.
«Когда я выбрался из пещеры?.. Как?.. Или все-таки привиделось?»
Но жемчужина по-прежнему была с ним, словно немая свидетельница. Как и украденный плащ, полами которого он бы мог полтора раза обернуть свое отощавшее тело.
Наступил новый день. А вместе с ним призывно заурчало в животе – изможденный организм требовал пищи. Эти простые человеческие потребности словно подстегнули Цэрина,