поступала через границу округа, из Эндрюса. Однако лучшую выпивку изготовлял отец Фрэн. Все знали, что выпивка папаши Фрэн слишком уж хороша, чтобы содержать только натуральные ингредиенты. И это была сущая правда. Когда папочка Фрэн не мирился с Богом, он вечно вляпывался в самые разные неприятности. Фрэн догадывалась, что на сей раз отец что-то кому-то наобещал, но теперь Бог не позволит ему сдержать слово.
– Я передам.
Офелия с преувеличенным вниманием разглядывала состав конфет на обертке, но Фрэн видела, что ей очень интересно, о чем речь. Когда они вернулись в машину, Фрэн сказала:
– То, что ты делаешь мне одолжение, вовсе не означает, что тебе позволено совать нос в мои дела.
– О’кей, – сказала Офелия.
– О’кей, – сказала Фрэн. – Хорошо. А теперь отвезешь меня к дому Робертсов? Он там, на…
– Я знаю, где живут Робертсы, – перебила ее Офелия. – Мама все прошлое лето играла с ними в бридж.
Робертсы, как и все прочие местные жители, прятали запасной ключ под искусственным камнем. Офелия остановилась в дверях, словно ожидая приглашения.
– Ну давай, заходи, – поторопила ее Фрэн.
Дом Робертсов мало чем отличался от других здешних домов. Везде шотландка, пивные кружки «Тоби» и статуэтки собак – бегущих, приготовившихся к прыжку или бредущих, держа в приоткрытой пасти птиц.
Фрэн прибралась в гостевых спальнях и наспех пропылесосила внизу, а Офелия навела порядок в большой спальне и отловила паука, обустроившего себе жилище в корзине для мусора. Паука она вынесла на улицу. Они еще раз прошлись по комнатам, проверяя розетки и лампочки. Пока они занимались уборкой, Офелия все время что-то напевала себе под нос. Обе девушки пели в хоре, и Фрэн поймала себя на том, что невольно оценивает голос Офелии. Сопрано, теплое и одновременно легкое. Сама Фрэн пела контральто, с некоторой хрипотцой, даже когда у нее не было гриппа.
– Хватит, – вслух сказала она. Офелия обернулась и удивленно посмотрела на нее. – Это я не тебе, – пояснила Фрэн. Открыв кран в кухне, она подождала, пока струя не станет прозрачной. Потом долго кашляла и сплюнула в раковину. На часах было почти четыре. – Все, здесь мы закончили.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Офелия.
– Как будто меня всю избили, – ответила Фрэн.
– Я отвезу тебя домой, – сказала Офелия. – Там есть кто-нибудь? А то вдруг тебе станет хуже.
Фрэн не стала отвечать. Видимо, где-то между встречей возле школьных шкафчиков и уборкой в спальне Робертсов Офелия решила, что лед растоплен. Она без умолку говорила про телесериал и про субботнюю вечеринку, на которую ни одна из них не пойдет. Фрэн подумала, что когда-то давно, в Линчберге, у нее, наверное, были друзья. Офелия сокрушалась по поводу домашней работы по математике и рассказывала про свитер, который вяжет. Упомянула девчачью рок-группу, которая, как ей казалось, может понравиться Фрэн, и даже предложила записать ей диск. Пока они ехали по окружной дороге, она несколько раз восторженно восклицала:
– Никогда не привыкну к тому,