невысокого роста, с белоснежными волосами, завязанными на макушке в пучок. Его большие глаза были почти прозрачными и светились звездным светом Серинэ. Помимо того, что он в совершенстве владел всеми техниками школы, он был один из немногих за всю историю школы, кто овладел техникой Серебряного луча и мог низводить с неба на землю столб звездного света. Помимо выдающихся навыков, он многими почитался за мудреца, который мыслил вне привычных рамок, хотя некоторым это казалось не мудростью, а безумием.
Спустившись еще пару километров вниз по пологому склону, путники наконец вышли на холмистое предгорье, покрытое редким лесом. Далее их пути разошлись. Ван Хорн пошел по узкой тропке на запад к горе Чундоу, крикнув на прощанье ученику: “Иди только днём! Ночью здесь опасно!”. Даррен кивнул и отправился дальше на северо-восток, к Пустыне Песков Времени.
До конца дня юноша шел по утоптанной тропинке через лес, где встречались холмы, поросшие мхом валуны, заросли кустарника и покрытые свежей весенней травой луга, украшенные разноцветными первоцветами. К вечеру он остановился на ночлег на уютной поляне на берегу реки Инари, которая брала свое начало на горе Дахаро и далее впадала в полноводную Ивери. Хоть серрины и предпочитали ночной образ жизни, но в незнакомых землях все же предпочитали идти днем.
Даррен достал флакон звездного света, шепнул “Асха дорану”, и тот засветился белым сиянием. Пристроив флакон на ветке цветущей рядом вишни, он устроил себе на мягкой весенней траве ночлег и стал ужинать питательными амарантовыми хлебцами с сыром из молока лам. Он и раньше спускался в окрестности горы Дахаро, но нечасто, а в лесах бывал и того реже. Снизу всё выглядит совсем иначе, думал Даррен. Гора Дахаро кажется еще более величественной, обвитая кружевом из мерцающих серебристых нитей звездной руды. Воздух здесь тоже совсем другой, наполненный ароматами смолы, листвы, земли, цветов, и дышится здесь иначе. И отовсюду звучит музыка леса: трель и пение птиц, шелест листвы, шорохи, треск. Лес живет и дышит. Но родной дом всё же милее, хотя к Даррену, как отличающемуся от остальных серринов, там относились предвзято. Все, кроме мастера Мунга и Ван Хорна, который был для него и отцом, и другом, и наставником.
Даррен доел скудный ужин и устроился спать, разглядывая прекрасное ночное небо. Звезды сегодня были особенно яркими, а гора Дахаро необыкновенно прекрасна, горделиво поблескивая в сиянии звезд своей снежной вершиной. Вот только черная точка кометы в небе стала больше, хотя если бы Даррен о ней не знал, наверное, он бы ее и не заметил.
Из-за всех этих звуков и шорохов спалось Даррену с непривычки плохо, и, чуть стало светать, он снова отправился в путь. Постепенно лес сменился на мелкий кустарник, а еще через полдня исчез и он. Теперь холмы покрывала только поросль зеленой травы. Взобравшись на один из каменистых холмов, он сделал привал, но провалился в сон и проспал до ночи, а ночью, подкрепившись, снова отправился в путь, благо ночь выдалась ясная.
Петляя по тропе между холмов, внезапно до него донесся