в сильной ярости, и в
добавок громко приговаривал: «Границы должны быть открытыми!»
Вряд ли кто-то видел нас; был поздний вечер. Наш стол был накрыт на земле, под открытым небом. Рядом находился охраняемый мной трактор, в
десяти метрах от железной дороги. И лес был рядом. Жилые дома виднелись
в дали, но тьма заметно окутывала деревню.
Я уже не спорил. Видимо понял, что дело принимает серьёзный оборот.
И, улучшив момент, я схватил ногу своего противника и выкрутил её со всех сил. Он упал. Я набросился на него, но силы наши оказались неравными. И враг быстро скинул меня с себя и бил кулаками по лицу моему очень долго. Кровь текла ручьём и заливала мои глаза, одежда моя вся промокла. Удары были сильными, я ослаб. Крови моей, я думаю, осталось очень мало. Но я вставал и шел к своему противнику в сильной ярости, и после удара кулаком падал как подкошенный. В памяти моей сохранился такой эпизод. Потом он бил меня чем-то тяжёлым. Я помню; возле застрявшего трактора лежали инструменты рихтовщиков, с помощью которых они (мы) двигали железную дорогу, выпрямляли её после смены на новую. Я не знаю точный вес данного инструмента, но думаю; предположительно около десяти, двенадцати килограммов. Длина его чуть больше полутора метров (в человеческий рост). Возможно, он бил меня вот этим железным инструментом. В то время я уже не чувствовал боль; чувствовал лишь удары тупым предметом.
Острую боль я почувствовал в 1991 году, после правки травмированного позвоночника. И посчитал; я получил тогда своим же рабочим инструментом два удара в грудь, четыре в спину и удар по колену.
Видимо, после таких сильных ударов я потерял сознание. Когда очнулся, отчётливо увидел испуг в глазах противника. Он отпрянул назад. Наверное, мой собутыльник думал, что я уже мёртв после таких его усилий. Я был жив. Но уже побеждённый; и сломленный. Помню; я попросил пощады у своего врага. И моя просьба осталась без ответа, так как противник мой оказался настоящим палачом. Проверив мои карманы, он ушел. Я лежал на рельсах. Пытался встать, но сил моих не было. В мыслях я неустанно повторял: «Надо идти!» Однако тело было непослушное; тяжёлое и неподъёмное. И тёплое. Я помню это. На душе была тревога; моя внутренняя сила говорила: нельзя медлить! Но не успел я вернуть силы свои уходящие; поезд отбросил меня под откос. Удар был мощным и сокрушительным. Меня охватил ужас. Я весь сжался, стал упругим как туго накачанный мяч. Глаза мои широко открылись, но не лопнули. Значит, голова моя ударилась во вторую очередь. Главный, и первый удар пришелся в спину, ближе к правому боку. Я переворачивался с боку на бок, с живота на спину раза три-четыре, потом ноги остались на месте, а вся верхняя часть туловища и голова ушли вперёд. И таким образом солдат (пограничник) дал земле поклон.
«Первый закон истории – бояться какой бы то ни было лжи, а затем – не бояться какой бы то ни было правды.» (Цицерон)
Пробуждение
Я наблюдал за своим телом сверху, и с большим любопытством.