из книг – книга жизни, которую нельзя ни закрыть, ни снова открыть по своему произволу.» (А. Ломартин)
Возвращение
Я с большим усилием переворачивался с боку на бок, со спины на живот. И таким образом медленно двигался к светлому будущему, и не думал о великой славе. Алая была заря.
Время от времени я пытался утолить жажду, сосал землю. Хорошо, что место было болотистое. И хорошо, что перед моими глазами появлялся сын, которому тогда не было и года от роду. Он звал меня, и я спешил к нему, в отчий дом.
Я тогда не мог даже предположить, что был мёртв и ожил. Не до этого было мне. Оживлённый мой труп находился в критическом состоянии; на
грани жизни и смерти. То и дело я падал в пропасть, очень часто парил в
облаках небесных. Получается, что я много раз терял сознание. То прощался я с родными и близкими, теряя надежду, то вспоминал противника своего и
в ярости говорил ему: «Я доберусь до тебя!»
Долго ли я карабкался, выходя из леса, сказать не могу. И это не имеет большого значения. Главное, раненный зверь (я) стал видимым; его (меня) кто-то нашел.
Я лежал на бетонке. День был ясным, солнечным. Меня окружали люди, обливали водой. В их глазах я увидел жалость и удивление. Милиционер, наклонившись к моему лицу, что-то спрашивал. Видимо, это он открывал мои глаза. Кажется, я не смог ему ответить, сил не было. Но чувствовал, как меня перекладывали, возили. Похоже, что я часто терял сознание. Очнулся в больнице. Сильно болела голова. И сильно я хотел попить воды, жаждал. Я очень хорошо это запомнил. Одна медсестра бросила на кровать мокрое полотенце, и сказала мне строгим голосом: «Почисти лицо своё, алкаш несчастный!»
Я каждый день старательно чистил лицо своё, и не думал о будущем. И прошлое не вспоминал. Но однажды в нашей палате собрались врачи (люди в белых халатах). Сосед по койке сказал: «Больной умер. Его зарезали ножом во время ссоры после застолья. Пьяным он был.»
После того, как вынесли труп из палаты, я вдруг начал вспоминать своё прошлое. Спрашиваю у самого себя: «Что это я здесь лежу?» И говорю себе: «Надо идти домой, в отчий дом, к сыну!»
Решение было принято сознательно. Потому что вспомнил, куда я так спешил. Пытался встать, но ноги не слушались меня. Не чувствовал я их. И взбесился, потому что не мог смириться с этим. Кое-как я сбросил себя с больничной койки, упал на пол. Но «ангелочки» подняли меня и уложили на место, укололи и успокоили. Я уснул. Когда проснулся, повторил попытку встать на ноги. И опять неудача постигла меня. Но мысль; «Надо идти!», не давала мне покоя. Думаю, я надоел там всем, так как меня невозможно было удержать. И однажды я всё же встал на ноги свои; стоял возле своей (больничной) койки, обеими руками держался за её железную спинку и дрожал от собственного бессилия. Я говорю вам чистую правду; такое не забывается. Мне тяжело было удерживать голову свою, «большую», и не мог я тогда самостоятельно передвигать ноги свои, они тащились по полу. И мне больные говорили: «Парень! Лежать