собой участок стены ристалища, тело его некрасиво застыло, прислонившись к стене в позе наблюдателя в замочную скважину, стоящего на коленях, оно спазматическими толчками освобождалось от запасов крови, пузырясь покидающей сосуды через зияющие каньоны в черепе.
А на площадке продолжался матч двух команд. По обыкновению, проводящийся среди однополых созданий. "Обыкновение" – слово, наиболее удачное и синонимичное вопросительной формулировке "а как иначе-то??". Команды нельзя было назвать однополыми! Голый-Он увидел возвращение к хаосу беспричинных игровых баталий прошлого, без правых и виноватых, без смысла и результатов, все труды его креативных предков были завершены полным поражением в правах и в мгновение стали прошлым за ненадобностью и неочевидностью. Жизнь для создателя созданий и обладателя абсолютной Воли не могла продолжаться по законам игры, он мог жить только самой жизнью, а когда так высока планка, не может быть никаких мелочей.
Касатик, я, имеется в виду, глянул на брошенные на пол предметы. Причём, взгляд был вопросительный, наполовину ищущим ответа, вслед за событиями прерванного сновидения, наполовину наполненным незнакомым ощущением поиска совета из необычного источника. Я спросил себя, чтобы убедиться в истинном содержании интереса: "Э, ты точно ищешь именно совета от расклада этих псевдо-костей, очнися, ты и посторонний совет? Не напрягает нелепость сочетания несочетаемого?" Но, кости были брошены, я внимательно на них уставился. Было ощущение, что послание мне доставлено, были сомнения в действенности моих способностей к интерпретации, о наличии которых было мне неведомо, я даже ощутил прилив враждебности, как перед лицом варианта довериться с головой первому встречному.
Расклад предметов на полу был такой (без учёта крошечного пакетика специй от инстант-вермишели, случайно попавшего в натюрморт): сквозь резинку для волос проделся провод от наушников, соединив смимикрировавшую флешку, с хищно разинутой стальной пастью открывалки и колпачок от ручки, который нанизался, как безразмерный алый папин носок на детскую ножку, на обрывок провода на месте одного из динамиков. Оставшийся же динамик поднялся головой кобры надо всей картиной, заглядывая прямо мне в глаза, опёршись подбородком на кость, видимо, персика. Авокадо, даже случайно, не смогло бы попасть в мою убогую пещеру, даже с чёрного хода, поэтому, родителем номер один или два для увесистой кости я представил персик, показалось, я даже вспомнил его вкус из далёкого прошлого, вместе с ощущением текущего по подбородку, досрочно освободившегося из под велюровой кожицы сока.
Я попытался интерпретировать увиденное, но быстро решил, что занялся откровенной фигней, засобирался проветриться и размять ноги. Что за время суток встретит меня на воле я не предполагал, только надеялся, что это будут часы, когда родной алкогольный магазин внизу, гостеприимно, уже или ещё, но открыт.
Натянув на себя всю имеющуюся