и приятное. Мне нравились наши с тобой сеансы психотерапии. Но теперь между нами барьер. – Она кладёт обе руки на стол ладонями вниз, будто он и есть барьер.
– Я бы не называл это сеансами. Мы просто подолгу болтали и смотрели друг на друга.
– Жаль, что это закончилось.
– Что ж… – мысленно развожу я руками.
– В общем, я долго думала над всем этим и решила, что не брошу вас. – Жаклин привстала, расправила юбку, сменила позу и на мгновение задумалась, затем наконец принялась излагать суть: – В течение нескольких лет моя деятельность была сопряжена с поездками в психиатрические лечебницы, и выяснилось, что многие из них пустуют.
– Было бы лучше, если бы наоборот?
– Есть весьма приличные, красивые, прекрасные здания, – не реагирует она на мой сарказм. – Они, конечно, требуют ремонта и вложений, но я считаю это несравнимо меньше, чем последствия, которые могут повлечь случаи с побочными эффектами от ERA.
У Жаклин есть дурацкая особенность начинать мысль не с начала, а с плохого. Сама мысль может быть вполне собранная, но не её вербальная часть. Такие речевые особенности порой делали невозможным понять её. Я решаю прикинуться дураком, так как любое недопонимание сейчас может сыграть против меня. Чтобы избежать манипуляций, я переспрашиваю:
– Прости, я не совсем понимаю, что ты предлагаешь. При чём тут психиатрические лечебницы?
– Мы можем использовать их для несчастных.
Под несчастных в моей ситуации попадают все клиенты: и больные, и здоровые.
– Случаи участились, и больше нельзя это скрывать. – Она продолжает ходить вокруг да около, но я не сдаюсь:
– Конкретнее, Жаклин, пожалуйста. Какой проект ты хочешь предложить?
– Реабилитационный центр, – наконец выдыхает она. – Мы создадим условия для содержания и лечения этих людей.
– Да, но их не так много. И к тому же, сделав это, мы признаем, что причиной их недугов стал ERA, а это не совсем так.
– Совершенно необязательно. Во-первых, можно сделать всё не явно. Твоя компания может спонсировать любую психиатрическую клинику, а моя задача – направить туда нужных людей и назначить им терапию.
– Ты даже не знаешь, от чего их лечить.
– Все известные случаи имеют похожие черты, и я начала их изучать.
– Все?.. – Я вспомнил слова Марка о том, что потерпевшие как раз, наоборот, жалуются на разное.
– Двое моих клиентов заявили, что принимали препарат, и ещё несколько не являются клиентами, но я познакомилась с ними в клиниках.
Почти каждая фраза Жаклин вызывает минимум два вопроса, а мне приходится выбирать один, самый важный. Её приёмы заставляют меня окончательно расчехлить комплект былых эмоций. Я начинаю раздражаться и видеть всё больше морщин на лице Жаклин.
– К тебе ходят люди, которые жалуются на наш препарат, и ты только сейчас об этом сообщаешь? – Мне вдруг стало совершенно неудобно сидеть в кресле, и я заёрзал.
– До этого