которые еще больше утяжелили походку. Анна развернулась к зеркалу, посмотрела на себя оценивающе. И правда чудо. Только совершенно не к месту. Дура, зачем это все было делать? Ей же было сказано – детский праздник. Еще и туфли забыла. Господи, какой кошмар. Она влезла в меховые розовые тапки, которые ей дала Саша, и прошла в комнату.
Вот, значит, как он живет.
Квартира соответствовала Саше. Не ему. Саше. Так же тепло, уютно, душевно. Клетчатые пледы на креслах, красиво оформленные окна, картины на стенах, подобранные с любовью, уместно накрытый сладкий стол. Со свечами, затейливыми салфетками, плакатом на стене с фотографиями из семейного альбома.
Александра весело руководила парадом.
– Кому «Буратино», кому «Тархун»? Задуваем свечи, загадываем желание. И! Поем все вместе: с днем рождения тебя!
Нужно улыбаться, нужно реагировать, уговаривала себя Анна. Сын мгновенно стал чокаться с другими детьми, встал, произнес тост, потом вызвался прочитать стихотворение. Она даже не могла радоваться, хотя сын никогда не был общительным. Саша сумела его развеселить, развернуть в свою сторону. Это была ревность? Нет. Гораздо больше. Обида. Обида за то, что она жила неправильно.
Он ее переориентировал совершенно в другом направлении. А оказывается, сам от их эстетически-гламурных отношений отдыхал в такой мило-уютной атмосфере. Запер ее, Аню, в салоне купе, где она старалась соответствовать. А что теперь? Теперь он решил всех соединить в одном вагоне-ресторане. Чтобы где не проговориться, не промахнуться, чтобы все окончательно стало удобно и весело. И еще дружно. Чтобы сыновья стали друзьями, чтобы вместе в кино, в театр, на отдых. Вот это да.
А дальше Анна подумала про Александру. Хорошо, она сама должна будет жить во вранье. А вот эта замечательная хохотушка и дальше будет уверена в своем безоблачном счастье и жить будет еще счастливее? Жена приобретает подругу, сын – достойного друга. То есть выигрывают все, кроме Анны, которая до конца знает свою позорную правду.
Никогда раньше ей в голову не приходило про позор. А сегодня вдруг пришло. Она сидела, возвышаясь своей худобой над всеми, ключицы выпирали из бирюзового пиджачка, юбка туго обтягивала бедра. Ей было все неудобно, неловко. Не к месту, некстати. Она поскорее хотела уйти, но сын так втянулся в игру, что его было не утащить.
Дома первое, что она сделала, – засунула костюм в пакет из-под мусора и отнесла его на помойку. А потом уже рыдала в голос, размазывая слезы в ванной, чтобы не увидел сын.
Олег названивал до ночи, а потом что-то понял. И больше не надоедал. Видимо, сообразил, что переборщил. Все ж не зря Анна им всегда восхищалась. Умный мужик, ничего не скажешь. Перевернул страницу, пошел дальше. Вернее, поехал на своем чудо-поезде. Искать, с кем ему дальше обманывать супругу. Пусть. Главное, это будет не она, Анна.
Она тогда сильно поправилась. За полгода на двадцать килограмм. И перекрасилась в блондинку. И волосы выпрямила. И стала жить совершенно по-другому. Она не вышла больше замуж. Но была счастлива, вырастила хорошего