как будто сам не может в это поверить. – Зачем же было искать меня, снова навлекать на себя мой гнев?
Что-то теплое и влажное касается моего плеча, стекает по руке и поднимается вверх, к волосам. Далеко не сразу я догадываюсь, что это кровь убитого.
С ужасом смотрю на Голода и дышу носом, стараясь не дать волю эмоциям.
– Я хотела сделать тебе больно.
Он приподнимает брови.
– Яйца и правда еще побаливают, цветочек, надо отдать тебе должное.
Щеки у меня вспыхивают от гнева, несмотря на весь очевидный ужас моего положения.
– Пошел ты…
Всадник сильнее придавливает меня сапогом.
– Ты сама хотела туда сходить, помнишь? Но я все еще не хочу твою киску.
Для него это все шуточки. И моя боль, и боль всех остальных.
– Когда мы впервые встретились, ты отнял у меня всех, кого я любила, – шепчу я. – А потом еще раз.
Он хмурится.
– Я делаю свое дело, смертная. И буду делать до тех пор, пока меня не призовут домой.
Еще секунду Голод разглядывает меня. А затем убирает сапог с моей груди, наклоняется и рывком поднимает на ноги.
– Однако я думал, что ты не такая, как другие паразиты.
Он хватает меня за руку выше локтя и тащит по коридору, лишь раз остановившись по пути – чтобы снять с вешалки моток веревки.
Я упираюсь, издаю отчаянный вопль, но это ни к чему не приводит. Не имею ни малейшего понятия, что меня ждет. У Голода было уже несколько возможностей убить меня.
Ни одной из них он не воспользовался.
Но, может, просто время тянет.
Голод затаскивает меня в пустую комнату. Вталкивает внутрь и захлопывает за нами дверь.
Я тяжело падаю на пол, так, что зубы щелкают. Жнец шагает ко мне.
Я шарахаюсь от него, но бежать некуда. Я заперта в этой комнате вместе со сверхъестественным монстром.
Какую-то долю секунды мы смотрим друг на друга – хищник и добыча.
Он меня убьет. Я по глазам вижу, как он нас всех ненавидит, какое наслаждение для него уничтожать нас одного за другим. В руках у него все еще коса и веревка, которую он прихватил в коридоре.
Голод опускается на колени возле меня, его мучительно красивое лицо освещено масляными лампами. Из его груди, куда я только недавно вонзила нож, сочится кровь. Мой взгляд падает на его шею – она тоже перемазана кровью. Что бы он ни говорил, мне удалось ранить его.
Всадник хватает меня за запястье, и не знаю, в чем дело – в касании его пальцев или во взгляде, – но волоски у меня на руке встают дыбом.
– Пусти!
Я пытаюсь вырвать руку, но его хватка не ослабевает.
Он хватает меня за другое запястье, сжимает обе руки вместе, а затем начинает обматывать их веревкой.
– Что ты делаешь?
Я сопротивляюсь. И снова абсолютно тщетно. Кажется, он обладает сверхъестественной силой.
– Усмиряю тебя, – говорит он. – Я думал, это очевидно.
Голод с безмятежным лицом связывает мне руки. Потом откидывается назад и оценивающе смотрит на меня.
– Будешь еще пытаться меня убить?
Я перестаю вырываться.
Так