В бухте Робин Гуда напились превосходного крепкого чая в маленькой старомодной гостинице, эркер которой выходил прямо на прибрежные скалы, поросшие водорослями. Боюсь, мы шокировали бы своим аппетитом любую «новую женщину». Мужчины, слава богу, более терпимы. Потом пешком пошли домой и часто останавливались отдохнуть, хотя панически боялись диких быков, которые здесь встречаются.
Люси очень устала, и мы решили, как только доберемся до дома, сразу лечь спать. Однако пришел молодой викарий – миссис Вестенра пригласила его к ужину, – и нам с Люси пришлось сидеть за столом, изо всех сил борясь со сном; я чувствовала себя прямо-таки героиней. По-моему, епископам надо собраться и подумать о воспитании более внимательных и деликатных священников, которые бы не навязывали своего присутствия девицам, явно усталым и обессиленным.
Сейчас Люси спит и дышит ровно. Щеки у нее горят – какая она красивая! Если мистер Холмвуд влюбился в нее, видя ее только в гостиной, представляю, что бы с ним было, если б он увидел ее теперь. Вполне возможно, однажды всем этим «новым женщинам» – писательницам придет в голову, что будущим супругам нужно увидеть друг друга спящими, прежде чем делать предложение или принимать его. Впрочем, когда-нибудь «новая женщина», наверное, откажется от унизительной необходимости «принимать предложение» и будет делать его сама. И вероятно, преуспеет в этом! Какое-никакое, а утешение. Как я рада, что сегодня Люси, кажется, получше. Очень надеюсь, что кризис миновал и ее тревожные сны прекратились. Я была бы совсем счастлива, если бы только знала, что́ с Джонатаном… Господи, спаси и сохрани его!
11 августа, 3 часа утра
Вновь за дневником. Не спится. Слишком взволнована, чтобы заснуть. Произошло нечто кошмарное. Вечером не успела я закрыть дневник, как сразу же провалилась в сон… Потом внезапно проснулась, охваченная чувством тревоги и страха. В комнате было темно, ничего не видно; я пробралась к Люси и ощупала ее постель – она оказалась пуста. Я зажгла спичку – Люси не было и в комнате. Дверь закрыта, но не заперта, хотя я ее запирала. Не решившись будить мать Люси – последнее время она чувствует себя неважно, – я оделась и отправилась на поиски сама. Выходя из комнаты, посмотрела, в чем ушла Люси, чтобы понять ее намерения. Если в халате, значит, она дома, в платье – где-то на улице. И то и другое оказалось на месте. Слава богу, она в ночной сорочке – значит, где-то здесь.
Спустилась вниз: в гостиной ее не обнаружила. Тогда с холодеющим сердцем заглянула в другие комнаты – ее не было. Входная дверь оказалась открыта – не настежь, а просто не задвинут засов. Странно, обычно прислуга тщательно запирает эту дверь на ночь, поэтому я заподозрила, что Люси вышла на улицу в чем была. Раздумывать было некогда, тем более что смутный томительный страх лишил меня способности вникать в детали. Я закуталась в большую теплую шаль и выскочила из дому.
Пробило час, а я все еще ходила по нашей улице – на ней не было ни души. Пробежала по Северной террасе, но никаких признаков фигуры в белом.