с рождения, возможно, ещё в утробе матери. Если младенцу сделать прививку, останется только пара пятнышек на коже, синих, как кляксы от чернил. Сначала следы выступают на руках и ногах, но, если опоздать с прививкой, пятна разрастутся, пропадёт чувствительность, и этого уже не исправить. Только резать конечность и заменять протезом. Редки случаи, когда поражается одна сторона тела, как у Каз – левая нога, рука, глаз. Повезло ещё, что только руку пришлось заменять, а на ноге остались пара синих клякс. Белок глаза посинел, и зрение на нём ухудшилось почти до слепоты.
Прививку Казимире сделали уже в Гур. На порог ордена убийц её подкинули примерно в полугодовалом возрасте, частая история. Гур приютили её, обучили, вырастили, дали семью, друзей, работу, веру. Показали, как с гордостью нести свои увечья.
К зафери, эти мысли не пристыдят Каз. Она сделала, что должна была.
У порога Белого Храма компания остановилась почти перед рассветом. К ним вышел слуга и принял протянутые руки Клаудии в свои ладони так, будто знал её всю жизнь. Сонному князю он кивнул с блаженной улыбкой и поклонился. Князь Каллгиры, Ариан Вáллет, так они его назвали. Надо запомнить хотя бы это имя. Остальные – Карга и Русобородый, разберусь.
Каз чуть не засыпала на ходу и не оценила ни резных колонн, ни балконов на втором этаже узкой башенки, ни гранитных ступеней. Всё вокруг было таким белоснежным, что жгло привыкшие к темноте глаза. В Гастине так не строят, это традиции Монтанье. Белые всюду протаскивают своё.
Каз шла на слух, только грузные шаги князя вырывали из полудрёмы. Заселили её последней, в дальнем от Валлета крыле. Казимира и на конюшню бы согласилась, главное, чтоб было куда упасть.
Комната, похоже, давно пустовала – затхлый сухой воздух, повсюду пыль и паутина по углам, даже Каз заметила. Служанка встряхнула одеяло, расчихалась и, извиняясь, распахнула окно. В крохотной пристройке к комнате она приготовила для гостьи ванну. Шукра, Алаян, шукра!
Пока Казимира смывала с себя грязь, пот, пыль и кровь убитых стражников, вода остыла. Кожа головы ещё зудела, тело ныло от грубой мочалки, жгло мелкие ранки и царапины. Казимире казалось, что под ногтями всё ещё оставалась грязь, и она исцарапала брусок мыла, чтобы очиститься. Даже взбодрилась.
Выкарабкавшись из скользкой ванны, она потянулась к полотенцу, но заметила зеркало и протёрла запотевшую поверхность влажной ладонью. Ну-ка, что изменилось за шесть лет?
Ого.
Глаза впали, лицо осунулось, подбородок и скулы от худобы казались ещё острее, чем прежде. Казимиру и раньше не назвали бы упитанной, но в этой тёмной комнате стояла какая-то тень, а не живой человек. На ключице, руке и ногах все кости выступали так отчётливо, что Каз сама могла бы служить учебным пособием на уроке анатомии. Покрутила культёй – левая рука заканчивалась на пару дюймов ниже локтя. Даже если бы она вернула себе протез, не смогла бы надеть, не закрепился бы на этих тонких костях.
Каз коснулась кулона-стекляшки на шее. На суде такую ерунду даже не отобрали, что-что, а памятные сувениры Гур ценили.
В