огласке по вполне понятным причинам, чтобы зря не беспокоить общество, во избежание паники и несанкционированных действий на корабле. И нам надо будет принять коллегиальное решение по устранению этих проблем. Я, конечно, мог бы и сам озвучить эти проблемы, но это было бы не совсем этично по отношению к моим коллегам из сервисной службы корабля. Поэтому хочу предоставить слово для короткого и содержательного доклада главному инженеру звездолёта Григорию Глицински. Прошу вас, Григорий, начинайте….
«Да-а-а, достойного ученика воспитал в своё время, – подумал академик Прохоров, с отеческой улыбкой наблюдая за генеральным директором проекта, – молодец Мотя. Такие выверенные жесты, а повадки как у английского лорда. Строгий тон и уверенный голос, ну прирождённый лидер. Кто бы мог подумать, что из того сопливого, запуганного и вороватого мальчишки-хакера выйдет такой большой начальник, уважаемый человек, академик? Вот что значит, вовремя направить в нужную сторону…»
– Уважаемые товарищи астронавты, товарищи академики, – произнёс докладчик, невысокий смуглый мужчина, с аккуратной чёрной бородкой. Инженер заметно волновался, но быстро справился со своими эмоциями и продолжил, – Прошло совсем мало времени от момента старта «Арго-1» на нашу родную Землю. Мы преодолели только одну восьмую часть пути. За это время нам удалось разогнать корабль до трёхкратной скорости света. С этой скоростью мы уже летим вторую неделю, точнее, тринадцатые сутки. Два часа назад сервисные службы доложили, что защита звездолёта стала ослабевать и начала расти температура внешней оболочки корабля. Вместе с этой проблемой появилась вторая, незначительное снижение магнитного поля корабля и противорадиационной защиты. Непомерно увеличился расход топлива маршевых двигателей корабля. И третья проблема – наш звездолёт стал похож на гигантскую комету, летящую с недопустимой для кометы скоростью. Гравитационные силы системы искусственной тяжести собрали вокруг корабля всю космическую пыль, весь космический мусор в округе и паразитическим образом тормозят скорость нашего звездолёта, вызывая, таким образом, повышенный расход топлива и преждевременно исчерпывая ресурс двигательной установки. Мы рискуем не долететь домой живыми, погибнем от высокой дозы проникающей радиации, если раньше не взорвётся двигательный отсек. А в случае подобной аварии пространство около нас моментально превратится в чёрную дыру, нет нужды объяснять вам, чем всё это кончится. У меня всё, благодарю за внимание.
– Спасибо. Есть вопросы к докладчику? – обратился директор к собравшимся астронавтам. Лицо Мотье де’ Пигаль было непроницаемо бесстрастным, ни один мускул не шевельнулся, даже цвет кожи не изменился.
«Хорошо держится парень, – продолжал вести молчаливое наблюдение академик Прохоров, – а может всё-таки помочь ему? Снять напряжение?» – и неожиданно для самого себя поднял вверх руку.
– Разрешите, товарищ генеральный директор, задать вопрос докладчику?
– Да, пожалуйста, академик Прохоров. Задавайте свой вопрос, Дмитрий Фёдорович.
– Уважаемые