товарищи академики, думайте. Завтра в восемь ноль-ноль очередная оперативка. Все свободны.
***
Очередной рабочий день пролетел незаметно, перенеся на завтра все несделанные и нерешённые дела. Астронавты покидали свои рабочие места, постепенно возвращаясь в свои каюты отдыха или, у кого были семьи, в семейные общежития, расположенные единым блоком на одной из многочисленных палуб звездолёта. И только дежурные круглосуточные посты продолжали нести свою вахту; это навигация, сфера поддержки жизнеобеспечения корабля, медицинский блок и дежурные ремонтные бригады.
Уставший академик Прохоров возвращался в свой семейный блок с чувством некоторой неудовлетворённости. Сидя в кабине корабельного лифта, Димка с досадой думал, что он столкнулся на этот раз с непосильной задачей. Интуитивно он чувствовал, что где-то есть решение этих непростых вопросов. Решение, как говорится, витало в воздухе, вот только пока никак не нащупывалось.
Внезапно Прохоров поймал себя на том, что двери лифта уже давно открыты напротив его каюты, а он даже не заметил этого.
– Что-то я стал слишком рассеянным, – подумал про себя академик. – Это болезнь всех учёных или просто раннее проявление склероза сосудов мозга? Тнарипса что-то говорила мне о подобном заболевании, что при длительных перелётах такое часто бывает, и лечится очень долго. Кстати, надо будет с ней переговорить об этом ещё раз, только, не забыть бы…, – и тут Димка со страхом поймал себя на том, что да, действительно, может забыть. Ибо подобная, невинная на первый взгляд, забывчивость стала его посещать довольно – таки регулярно.
– Тнарипса, дорогая, я, наконец, дома! – Димка чмокнул жену в упругую щёчку, – Ну и денёк сегодня, так замотался, что чуть мимо каюты нашей не проехал. Кстати, а где сын? Как его успехи? У врача были?
Тнарипса кинула в сторону супруга укоризненный взгляд.
– Димка, ты хоть помнишь, как зовут нашего сына?
– Павел, – удивлённо ответил Прохоров, – а ты почему спрашиваешь? Я что-то не пойму…?
– Ну, слава Богу, не забыл. А чему ты удивляешься? Ты почти всегда спрашиваешь «где сын, где сын?», а по имени назвать его трудно? Нет, чтобы спросить, «Как там Павлик?», а ты о нём, как о неодушевлённом предмете! А это твой сын тоже, между прочим!
– Да что с тобой, Тнарипса? Ты такой раньше не была. Может, это отдалённые последствия родов?
– Дима, ты хоть и академик, но ведёшь себя порой, как полный ку-ку!
– Дорогая, да что случилось? Поясни, в чём дело-то?
– Ты прости меня за эту вспышку раздражения, но ты, наверное, уже заметил, что нашего Павлика нет дома?
– Заметил, Тнарипса, и хотел было об этом спросить. Но ты вдруг стала мне предъявлять необоснованные претензии. Может, я в чём-то провинился? В таком случае, я заранее прошу прощения.
– Да нет, Дима, это я виновата, набросилась на тебя, как фурия. Просто этот «дед – знахарь», ну, брат Игната, решил оставить