красота спасёт, а простота
(Бывающая, правда, и святой,
Кидающей в огонь еловый хворост).
Когда засну – то позабуду голос
И буду отрешённой и простой…
Таёжное
Сломаюсь, надломлюсь, как ветка,
И до конца не буду знать,
Что это кто-то путь отметил
Туда, где пролегает гать,
Где гладь озёр, где дум туманы
И елей тёмный разговор.
А что до этой глупой раны:
Так хорошо, что не в костёр.
Старинный романс
Я вспомню Вас, и потекут
Стихи кровавыми комками…
Гори, звезда, над облаками!
Луною не затмить строку!
Но можно северной звездой
Затмить всё то, что было нужно.
Я и вчера была недужна,
Сегодня – каменной плитой
Болеет грудь, принять желая
Плиту и землю на себя.
Гори, звезда моя родная,
Над гробом у́мершей, любя…
Бессоница
Это – регресс в бесконечность!
Темень – чужая душа.
Чуткие души невстречны
И ничего не решат.
В чьих я блуждаю потёмках,
Не объяснить потолку.
Знаю: что рвётся, то тонко.
Струнность во мне начеку.
Переписка
Я не знаю, что значит милость.
Вы о чём говорите, сударь?
Я не сплю. Но сегодня снилось,
Что смертельна моя простуда…
Это часто мне снится, просто
Я не верю ни в сны, ни в вещи,
Но охлёстывает мне плечи,
Если вспомнится вид погоста.
Я стараюсь помочь, чем можно,
Тем, кому это можно, сударь.
Перепиской неосторожной —
Не поможешь… Я всё забуду…
Лезвие
Забыть лицо… и голос позабыть —
Так многие, наверное, мечтают
Из тех, кто любит… Но как раз любить
Мне что-то под виском не позволяет.
Причудливое что-то… Не пойму:
То рококо, то вычурность барокко.
Не любят те, кто жил под властью рока
И поклонялся книжному письму.
Зачем забыть? Попробуй-ка, ответь,
Берёза и ольха, Луна и Солнце…
Я не могу на лезвие смотреть:
Мне по нему пройти ещё придётся.
Уходит мама
Мне будет не хватать в пустой квартире
Тебя, меня… особенно меня!
Не существую в этом дивном мире,
Я затерялась. Окнами маня,
Стоит квартира – анфилады комнат,
Пустых, простых, бездомных квадратур.
Уходит мама… ничего не вспомню
И не забуду. Окнами пройду.
«О том, что было – не скажу…»
О том, что было – не скажу.
Всё потому, что словно чуждо…
Всё потому, что я хожу
С какой-то пропастью ненужной
В груди – там пели соловьи,
Теперь – одно