доложила, что звонит Конни Корлеоне, – подойдет ли он? Хейген вздохнул. В девушках Конни была славным человечком, но вышла замуж и сделалась несносной. Без конца жалуется на мужа. Приезжает проведать мать и остается на два, на три дня. Да, Карло Рицци определенно оказался нестоящим приобретением. Получил очень приличное доходное местечко и гробит его буквально на глазах. К тому же пьянствует, гуляет на стороне, спускает деньги и, случается, поколачивает жену. Родным Конни об этом не рассказывала, но Хейгену говорила. Интересно, какие новые горести она поведает ему теперь.
Но, похоже, ее тоже захватило предпраздничное настроение. Она просто хотела спросить, что бы такое, по мнению Хейгена, подарить на Рождество отцу. И Санни с Фредом. И Майку. Матери она уже знает что купить. Хейген посоветовал одно, другое – Конни с ходу все подряд браковала, объявляя неостроумным. В конце концов она все-таки отпустила его душу на покаяние.
Телефон зазвонил снова, и Хейген смахнул бумаги назад в плетенку. К чертям это все. Он уходит. Ему, впрочем, даже в голову не пришло, что можно не брать трубку. Когда секретарша сказала, что звонит Майкл Корлеоне, досада Хейгена сразу прошла. Он всегда любил Майка.
– Том, – сказал Майкл Корлеоне, – я завтра приеду в город, с Кей. Хочу до праздников поговорить с отцом, это важно. Он дома завтра вечером?
– Будь покоен, дома, – ответил Хейген. – На Рождество он никуда не отлучится. Может, я тебе чем-то могу быть полезен?
Выведать что-нибудь у Майкла было не легче, чем у дона Корлеоне.
– Да нет, – сказал он. – На Рождество увидимся, все соберутся в Лонг-Бич, так?
– Так, – ответил Хейген. Майкл повесил трубку. Занятно, слова лишнего не скажет.
Хейген поручил секретарше предупредить его жену, что он немного задержится, но все же поспеет к ужину. Потом вышел на улицу и быстро зашагал в сторону магазинов «Мейси». Кто-то загородил ему дорогу. Хейген поразился: перед ним был Солоццо.
– Не бойтесь, вы мне нужны на два слова, – тихо сказал Солоццо и взял Хейгена за руку.
Дверца машины, стоящей у обочины, распахнулась. Солоццо сказал настойчиво:
– Нам надо поговорить, садитесь.
Хейген вырвал руку. Он еще не успел встревожиться, был лишь раздосадован.
– Я тороплюсь, – сказал он.
За его спиной встали двое. У Хейгена вдруг ослабели ноги.
– Садись в машину, – мягко проговорил Солоццо. – Если бы я хотел убить тебя, ты уже был бы на том свете. Доверься мне.
Довериться? Солоццо?.. Хейген влез в машину.
Майкл Корлеоне сказал Хейгену неправду. Он уже был в Нью-Йорке, в двух шагах от конторы Хейгена, и звонил из отеля «Пенсильвания». Он положил трубку, и Кей Адамс загасила свою сигарету.
– Ну и силен же ты врать, Майк!
Майкл присел рядом на кровать.
– Только ради тебя, милая, – если бы мои узнали, что мы в городе, пришлось бы тут же катить к ним. И значит, ни обеда в ресторане, ни театра, а уж о том, чтобы спать сегодня вместе, и говорить нечего. Пока мы не женаты, да у отца в доме – ни-ни.
Он