в качестве молоденькой девы и успела тем временем потерять не только одежды, но и память, как это иногда случается с молоденькими девами, и блуждала меж деревьев в состоянии полнейшей непорочности.
Трудно предугадать, долго ли все это продолжалось бы, не наткнись на нашу ангелицу три добродушнейшие старые дамы, которые всегда по утрам входили в Парк первыми, дабы успеть скормить хлебные крошки своим друзьям – птичкам. Останься там наша молоденькая ангелица до часа обеденных перерывов – и могло приключиться все что угодно, поскольку при ней сохранилось очарование, и была она розовее и жемчужнее любой зари. Округлая, стройная, сочнее персиков – было в ней что-то неудержимо притягательное.
Старые дамы, щебеча и воркуя совсем как их пернатые любимчики, с состраданием обступили это розовое совершенство, созданное из невинности и соблазнительности.
– Бедняжка! До такой крайности наверняка довел ее какой-нибудь мужчина, – прощебетала мисс Ваалстрад.
– Какой-нибудь диавол, – поправила мисс Экосез. Эта поправка немало развеселила «духа-благодетеля», незримо стоявшего неподалеку. Не в силах удержаться, он слегка ущипнул мисс Экосез, а ведь подобные знаки внимания были ей совершенно внове.
– Силы небесные! Это вы, мисс Кости? – вскричала мисс Экосез. – Правда ведь, это не вы себе позволили?
– Я? Да я вообще ничего не делала, – отвечала мисс Кости. – А что случилось?
– Я ощутила что-то вроде щипка, – сказала мисс Экосез.
– И я! – подхватила мисс Ваалстрад. – Вот прямо сию секунду.
– И я! – вскричала мисс Кости. – О господи! Теперь мы все трое утратим память.
– Давайте со всей поспешностью отправим ее в больницу, – предложила мисс Экосез. – Сегодня Парк с утра какой-то не такой, и пташечки к нам не подлетают. Им-то сверху виднее! Через какие же испытания прошла наша бедняжечка!
Добродушные старые девы отвезли нашу прекрасную, но невезучую ангелицу в больничку для нервнобольных, где ее приняли милосердно и даже не без энтузиазма. Вскоре нашу ангелицу препроводили в маленькую палату, где стены были светло-зеленые, оттенка утиного яйца, поскольку, как выяснилось, именно такой цвет наиболее успокоительно воздействует на девиц, обнаруженных бредущими по Центральному Парку и не имеющих при себе ни одежды, ни памяти. Лечащим врачом приставили к ней некоего выдающегося молодого психоаналитика. Подобные случаи были как раз его узкой специализацией, и редко постигала его неудача, если требовалось расшевелить чьи-либо воспоминания и память.
Лукавый, естественно, притащился в больничку следом и теперь стоял там, ковыряя в зубах да наблюдая за происходящим. Он пришел в восторг, приметив, что молодой психоаналитик хорош собой – дальше некуда. Черты лица мужественны и правильны, черные глаза так и сверкают, и засверкали еще сильнее, когда психоаналитик узрел свою новую больную. Что до нее, то она стала поблескивать с отливом цвета незабудок, при виде чего дьявол снова потер