личике самой весёлой девушки в хороводе. Светлая медлить не стала – подбежала к женщине, схватила за руки и потащила за собой к остальным. На лице брюнетки отразилось недоумение, а затем оно тотчас сменилось раздражением: она выдернула бледные руки из ладоней девушки, что-то произнесла и отвернулась к пламени. Читать по губам Пересвет не умел, но ему жутко захотелось узнать, что же такого она ей сказала. Девушка же не растерялась, только хихикнула и побежала к подругам, дальше распевать песни и водить хороводы. Грациозные девичьи фигурки кружили вокруг высокого костра, празднуя начало весны. А люди постарше оживлённо им подпевали. Некоторые время от времени с тревогой посматривали на ворчливую брюнетку.
– Топай за нами, касатик, – окликнул Пересвета голос одной из добровольных проводниц, которые торопились к нему.
– Праздник уже закончился? – спросил он, не отводя внимательного взгляда от светловолосой девушки.
– Маленько осталось. А путь не близкий. Старейшина в энту седмицу шибко занят, надобно успеть, пока другие его на требы не расхватали.
– Я понял, ведите.
Но это показалось ему необычным. Почему он их понимает? Хотя для сна такое не удивительно. И вот как с такими говорить? Как с коллегами или как с друзьями? Официально? На «вы»? Нет. Вежливо и по-деловому с этими людьми нельзя. Не поймут. С ними надо открыто и прямо, как с соседями в деревне.
Женщины пошли вдоль тёмной стены леса, где не было почти никого из селян. Пересвет, переминаясь с ноги на ногу, побрёл за ними, и, заходя в лес, обернулся – у костра всё также голосили девушки под предводительством светлой красавицы, а посреди них стояла кареглазая, недовольно глядя на затухающее пламя. Когда они скрылись из вида, он вернулся к невесёлым размышлениям. «Это сон. Просто сон. А может и кома. Доработался, блин», – с досадой думал, наступая на сухие ветки. Надо успокоиться и действовать по ситуации – так его учил отец, так говорила мама, когда всё шло наперекосяк. Эти мудрые слова он поместил далеко в закрома памяти, чтобы однажды вытащить и помочь себе сосредоточиться. Сейчас это помогло. Впервые в жизни. Обычно он просто паниковал.
По дороге женщины вели разговоры о чём-то своём, попутно оглашая лес громким хохотом. Пересвет брёл позади, размышляя о том, сон всё-таки это или явь. Вскоре за скопищем ёлок показался высокий грубый забор. Но даже забором его назвать было сложно – деревянные неотёсанные колья, поочерёдно вбитые в землю. Как же его? Точно, частокол! За ним виднелись низенькие деревянные крыши, покрытые толстым слоем дёрна, а кое-где и проросшими сухими травами.
– Ужо почти дошли, – сообщила одна из женщин, глядя на домишки.
– И всё-таки…, – вслух задумался запределец, – Почему я вас понимаю? Вы из глубокой тьмы, а я из двадцать первого века!
– О как, – сказала другая и усмехнулась. – А нам почто знать, соколик?
– Верно…, – с досадой опустил глаза Пересвет.
– Видать, Боги тебе язык