с достоинством попрощавшись, удалилась. Мила даже опешила от такого наезда.
– А что, уже и поржать нельзя? Ведь это правда смешно… Ты же не собираешься в самом деле этим заниматься?!
– Не собираюсь, конечно, – буркнул он. – Что я, дебил какой?
Пашка демонстративно скомкал страничку с адресом, вырванную Хрусталёвой из записной книжки, и метким щелчком запулил её в придорожную траву.
Но внутри всё ещё болезненно саднила досада из-за обидных Милкиных насмешек, словно все те его достоинства, которыми так искренне восхищалась Ксения Андреевна, были для подруги пустым звуком, поэтому он поспешил торопливо перевести тему разговора на что-то нейтральное.
Они поспешили обратно в детдом, искренне надеясь, что случай с браслетом обойдётся без последствий. Уже перед самым забором Пашка, неосторожно потеряв бдительность, уточнил у Милы:
– А ты точно не брала этот дурацкий браслет? – на что подруга одарила его таким взглядом и так сильно разобиделась, что он потом ещё несколько дней не мог вымолить у неё прощение.
Первое время они продолжали бояться, что по их душу вот-вот явятся, но миновал один день, за ним другой, потом неделя… а никто так и не пришёл предъявлять претензии по поводу стыренного серебряного украшения. Вероятнее всего, удалось то ли найти пропажу, то ли вообще поймать настоящего вора.
А когда они оба уже совсем-совсем расслабились и практически забыли об этом происшествии, Пашку вдруг вызвали к директору прямо посреди урока.
Москва, 2017 год
Где-то через час после начала банкета Павел понял, что с него хватит. Всё, что можно было обсудить относительно премьеры – уже обсудили, точнее перетёрли по сто миллионов раз, народ наконец расслабился и принялся просто методично напиваться, перемывая кости коллегам. Артём в который раз попытался подкатить к Тоне Городецкой, их бывшей однокурснице – он ещё во время учёбы неровно к ней дышал. Тоня, как и он, танцевала в кордебалете, отличалась лёгким смешливым нравом и полным отсутствием карьерных амбиций, относилась к парню тепло, по-дружески, но всё-таки не отвечала взаимностью. Артём страдал по Городецкой уже несколько лет – то ли в шутку и немножко «на публику», то ли всерьёз, Павел и сам не мог толком разобраться в чувствах друга. В любом случае, Нежданову сейчас было явно не до него…
А больше его здесь ничего не держало. Даже Анжела. Она, конечно, мила и прелестна, но… нет уже никаких сил улыбаться ей и любезничать с её папашей. Он чертовски устал. Кажется, пора сматываться по-английски…
– Павел! – в дверях ресторана его перехватила бойкая юная особа из журнала «Dancing Russia» – на вид его ровесница, лет двадцати, не старше. Студентка-практикантка?.. Весь вечер он то и дело натыкался на её испытывающий взгляд, и его не покидало смутное ощущение, что он знает её, видел раньше – да вот только где? Оставалось только надеяться, что они не спали вместе – было бы слишком стыдно признаться девчонке в том, что ничегошеньки