сетью запутанных ходов расположилась зала. Стоящие в ней кресла выглядели так, словно внутри кишат змеями – те как будто свернулись кольцами и ждут, кто бы присел. На каменных стенах сверкали золотой филигранью раздвоенные светильники. Портреты под ними бесстрастно взирали на оплодотворенную носительницу – иссушенную и тощую, под стать обожженной иве с опаленной, бугристой корой. Ее раздутый живот отливал в зелень.
В нем таилась жизнь, что вот-вот себя явит.
Из плодного мешка, в котором зрело одиннадцатое Семя, пробилась рука.
Носительница взвыла. О черную кладку стен ударил пронзительный, душераздирающий вопль, но нескончаемые туннели под горой Морниар погребли его в своих беспросветных недрах.
– Взываю к вам, братья и сестры! Придите и узрите рождение нового Семени! – раздался шелестящий потусторонний голос, сшитый из разных тембров, разных ритмов, исторгающий подобие слов.
Рука все вытягивалась из живота, полного зеленой слизи, которая мешала увидеть Семя целиком.
Носительница корчилась в агонии, подгибала звероподобные ноги. Грубая безобразная кожа на них сбегалась морщинами. Ее тонкие и гибкие черные пальцы держались за вскрытый живот. Торчащая из него рука сжала кулак и вытянулась на всю длину. Носительница рухнула на колени.
С руки новорожденного Семени звонко падали зеленые капли, шкворча на полу. Рука вдруг втянулась обратно и стала беззвучно разрывать брюхо изнутри. Носительница завопила с такой силой, что не выдержали голосовые связки – и черная спираль на месте ее лица больше не испускала звуков. Растерзанный зеленый живот обмяк и дымился, испуская тошнотно-сладковатый, будто серный, запах. Тело носительницы натянулось и забилось в конвульсиях, конечности издали почти древесный скрип. Теперь она еще больше напомнила фигуру из дерева.
Под ней лежало странного вида тело: голое с головы до ног, сплошь вымазанное в той же зеленой жиже. Его била дрожь. Оно в отчаянии скрючилось, обнимая плечи долговязыми руками, лишь бы не отпускать от себя остатки тепла. Над ним курился пар.
Залу заполонили нестройные шаги.
– Восстань, о монаршее семя! – громыхнул потусторонний голос, проникнутый божественной величественностью.
Семя подчинилось. Слизь стекала по нему полосами, скрадывая телесные черты. С виду оно напоминало человеческое дитя, но весьма необычное: вытянутое тело с тонкими костями, волосы ниспадают серебряными прядями, стан не то мальчика, не то девочки. Тощие и длинные руки и ноги неуклюже торчат из плеч и таза. Мышцы проступают под кожей сухими тонкими шнурками – их будто забыли нарастить. В промежности, где ожидаешь увидеть половой орган, лишь безволосый бугорок. Длинные и серебряные, как из ниток паутины, волосы достигают поясницы. Высокие скулы на узком продолговатом лице туго обтянуты влажной кожей. Широкие молочные глаза недоуменно всматриваются в силуэты странных созданий, собравшихся в кучу.
– Что… – Дитя осеклось. Должно быть, губы – инородные, непривычные – слушались с трудом. – Где…
– Ты – одиннадцатое