за локоть. – Прости, что наказал. – В его глазах читалась боль. – Я люблю тебя, но пойми, ты… осквернила святое. – Последние слова он уронил с губ так, будто излагал непреложную горькую истину.
Отец хмуро свел брови. Мы оба сейчас думали об одном и том же: об утре – и косвенно о забытом Семени. Да, все-таки отцу не позавидуешь. Как объяснить родной крови то, о чем и заговаривать грешно?
В конце концов он избрал простые слова, зато от чистого сердца.
– Я правда очень, очень тебя люблю, дочь. Тебе всего тринадцать зим, а я желаю тебе долгой и счастливой жизни. Больше никогда не называй Верховного Владыку по имени. Не должно нам его произносить.
Я кротко кивнула, в душе радуясь, что отец меня простил. Ни к чему нам держать обиду, ведь нужно жить дальше.
– Славно. – Он с улыбкой погладил меня пальцем по щеке и отвернулся к козам. – Возвращайся до захода ока.
Я кивнула и вышла.
Я спускалась к реке, где сидели на корточках Перри, Бэк и Джеремия, швыряясь в воду галькой. Недоставало только Дейла.
– Простите, что так поздно!
– Где пропадала? – заговорил Бэк.
Меня бросило в краску.
– С отцом не поладила.
Мальчики повели бровями.
– А из-за чего? – подал голос Джеремия – пухлощекий, но такой милый мальчишка, на два года младше нас всех. Глаза у него были голубые, а сердце – золотое.
Ответ пришлось взвесить, ведь на ум пришел тот, кого нельзя вспоминать, и я внутренне одернула себя, отчаянно силясь задушить эту мысль. Сказала в итоге уклончиво:
– Я назвала Верховного Владыку по имени.
Все охнули.
– Мне бы отец язык вырвал! – воскликнул Перри.
Один лишь Джеремия равнодушно передернул плечами.
– Мне бы не попало.
– Ой, а вы слушали колокол? – оживилась я, меняя тему.
Джеремия помотал головой.
– Я хотел выйти послушать, но мама с папой запретили. Сказали, мы Зрящие, так что лучше спать или помолиться, а Владыкам мы не поклоняемся.
Я не уставала поражаться их вере. Как объяснила мама, ее зародили те, кто оберегал память о забвенных душах. «Кого узрели, тот существует, а значит, не исчезнет из мира без следа», – говорила она. Недаром семья Джеремии так чтила ангелов, чьи крылья обсыпаны глазами.
Отец же на вопрос о том, кто такие Зрящие, проворчал только:
– Сборище еретиков.
Бэк вздернул нос.
– Да твои родители верх от низа не отличат.
Джеремия угрюмо потупился.
Я подскочила к Бэку и шлепнула по голове. Он с растерянным видом схватился за макушку.
– Ты что?!
– Они пусть верят во что угодно, а ты не смей обижать друга!
– Больно! – только и выдавил он в ответ.
Перри хихикнул, и вдруг мы встретились глазами. Я первой отвела взгляд.
– На всю жизнь запомню это утро. От колокола исходила такая… дрожь. Такой бас, что гудела сама земля, и меня пронзало насквозь, сотрясало душу. Казалось, что…
– Мир трескается, – довершил