ужаса, только любопытство.
Руна, не понимая, что происходит, смотрела на Тира. Какое-то время она молча сидела рядом с ним, и тут ее осенило. Тир не удивлен, что ее отец мертв. Он ожидал смерти Рунольфра.
Но вслух девушка ничего не сказала.
Видя, что Руна не суетится и не паникует, Тир тоже не торопился. Он медленно протянул руку за пустым бурдюком и вдохнул запах вина, словно принюхиваясь к аромату весенних цветов.
– Я не знал, хватит ли этого, – произнес он. – Конечно, лучше больше, чем меньше, ведь мертвее мертвого не будешь. Но вот если бы не хватило… Да, тогда у меня были бы неприятности. – Он рассмеялся.
– Что… Что…
Эта комната еще никогда не казалась Руне такой маленькой и узкой, как в это мгновение. Ей привиделось, что стены сжимаются, а потолок опускается и ее вот-вот раздавит. Но она была еще жива. А отец – мертв.
– Ты отравил его, – выдавила девушка.
Тир, доброжелательно улыбаясь, пожал плечами.
– Я… я… я чуть было не отхлебнула этого вина!
Она тут же пожалела о сказанном. Только что она не могла выдавить из себя ни звука, слова застревали у нее в горле, а теперь они рвались наружу, показывая, сколько наивности и невинности в ее душе.
– Да, именно в этом и состоял мой план, – пробормотал Тир.
Руна осторожно опустила ладонь на рукоять ножа, висевшего у нее на поясе.
– Не стоит, – с нажимом произнес Тир, не успела она дотронуться до оружия.
Девушка замерла. Хотя этот человек пока что не пытался напасть на нее, Руна знала, насколько он силен. И как быстро двигается. Знала она и то, что Тир убил ее отца и собирался убить ее. Теперь, когда Руна не выпила отравленного вина, ему придется найти другой способ избавиться от нее.
Под пестрой одеждой Тира девушка не видела оружия – ни кинжала, ни меча. Неужели его единственным оружием были руки, узкие, тонкие руки, так непохожие на лапищи Рунольфра?
– Знаешь, – задумчиво протянул Тир, – я ничего не имел против Рунольфра. Мне просто не нравилось то, как он смотрел на мир. Он ведь считал, что мы разбогатеем в землях франков, став земледельцами. Но такие мужи, как я и он, созданы для меча, а не для плуга. Я не хочу пахать поле. Я собираю урожай, отнимая его у тех, кто его вырастил. Раньше, когда твой отец был еще молод и тверд духом, ему тоже этого хотелось.
Руна, опешив, уставилась на него:
– Ты отравил его потому, что был не согласен с его планами?
И вновь Тир пожал плечами, всем своим видом показывая, что у него не было другого выхода.
– Рунольфр думал, что должно наступить время мира. – Он с сожалением покачал головой. – Я же полагаю, что война никогда не закончится. Мне нравился твой отец, но мы с ним были противниками. А я пережил слишком много сражений и знаю, что от слов пользы не будет. Только меч может решить исход дела, только меч покажет, кто прав, а кто ошибался.
– Но ты же не сражался с ним! – крикнула Руна. – Это был