к центральной усадьбе стали стекаться люди. Конечно же, это были рабочие, ночевавшие здесь же, в поместье. Кто еще, кроме них и наемников-охранников, мог быть сейчас, ночью, в поместье? Теоретически рассуждая, здесь мог бы быть и генерал Уго Монтес с челядью и охраной, но – генерал сейчас находился в Леоне. Он праздновал…
– Подходите ближе, не бойтесь! – крикнул, обращаясь к недоумевающим людям, один из сандинистов. Все его звали Маринеро, что означало Моряк. В отряде он был заместителем Пахаро. Чтобы его лучше было видно и слышно, он забрался на один из джипов, сбросив из него на землю тело мертвого наемника. – Говорю – вам нечего бояться. Мы бойцы Сандинистского фронта! Вы видите этих мертвых людей? Это охрана поместья. Они из «эскадронов смерти»! Вы слышали такое название? Вы знаете, кто в «эскадронах смерти»? В них чужие люди. Они прибыли в Никарагуа, чтобы вас убивать. За это Сомоса им платит большие деньги – чтобы они вас убивали. Но им не удалось вас убить, потому что мы убили их. Мы – бойцы Сандинистского фронта, повторяю вам это! Мы на вашей стороне! Мы будем воевать со всеми этими псами до тех пор, пока ни одного из них не останется на нашей земле! Всех их ждет такая же участь, как этих собак! – Он указал рукой на валявшиеся на земле тела.
Народ все прибывал, люди толпились, с опаской поглядывая на мертвые тела, – их при свете луны было видно почти так же, как днем. Люди слушали, что говорит им Маринеро, но ничего не говорили в ответ и не предпринимали никаких действий, потому что пока не понимали, что здесь случилось на самом деле и к чему клонит оратор.
– Теперь все поместье ваше! – Маринеро повысил голос. – И все, что в поместье, тоже ваше! Все это создано вашим трудом и полито вашим потом! Разве это не так? А потому берите все, что вам нужно! И другим тоже скажите – пускай берут! И ничего не бойтесь!
– Как же, не бойтесь… – раздался чей-то робкий голос из толпы. – А вот пришлет генерал Уго Монтес завтра сюда своих людей, и что тогда?
– Он не пришлет завтра своих людей, – усмехнулся Маринеро. – И послезавтра тоже не пришлет. И вообще он больше никогда не пришлет своих людей. Никогда и никуда…
После таких слов в толпе послышался ропот и обозначилось движение. Кажется, люди осознавали, что значат эти слова, какой в них кроется потаенный смысл. Оставалось верить или не верить этим словам. Кто-то в них верил, кто-то сомневался…
Маринеро знал, что так оно и будет. Потому что так было везде и всегда. Когда его отряд освобождал какое-то поместье или, скажем, ферму, люди, там работавшие, всегда вначале сомневались и опасались. А затем обычно их одолевал приступ отчаянной решимости и смелости, и начиналось… Нет, до основания никогда никто ничего не разорял, а просто из поместий и ферм выносили и выводили все, что только попадется под руку: инвентарь, скот, собранный урожай… Словом, все то, что, так или иначе, могло пригодиться простому человеку в дальнейшей жизни. Выводили, выносили и скрывались вместе с добром в отдаленных поселениях, откуда они и прибывали в поместья и на фермы, надеясь заработать хотя бы сотню кордоб,